Элиссанда, повернувшись, выглянула в заднее окошко.
– О, они едут сразу за нами.
Словно это имело значение.
Вир не ответил, отвернувшись к мокнущему за окном кареты миру, в то время как новоиспеченная супруга сидела недвижимо, стараясь дышать тихо и ровно.
* * * * *
Элиссанда стояла на балконе их номера на верхнем этаже гостиницы «Савой». Внизу приглушенно урчал Лондон. Отблески фонарей с набережной Виктории дрожали на темных водах Темзы. В вечерних сумерках чернели высокие и величественные городские шпили.
Вот уже четыре часа она замужем.
Элиссанда могла бы назвать свой брак безмолвным.
А еще назвала бы его нескончаемо долгим.
Весь обратный путь в гостиницу муж хранил угнетающее молчание. Затем новобрачные обнаружили, что ни леди Кингсли, ни лорд Фредерик не могут остаться к ужину: первая спешила вернуться к своим гостям, а второму, недавно получившему заказ на портрет, требовалось закупить необходимые для начала работ материалы. После того, как Элиссанда покормила тетю Рейчел и уложила больную в постель, они с лордом Виром поужинали вдвоем в отдельной столовой. И маркиз не проронил ни слова – ни единого– кроме чуть слышного «аминь» в конце молитвы. А теперь нескончаемое ожидание в номере… Возможно, по времени оно тянется не дольше ужина, но от возрастающего напряжения уже пульсируют виски.
Или это из-за трех бокалов шампанского, выпитых один за другим?
Не прочти Элиссанда в дядиной библиотеке книгу о семейном законодательстве, она бы сейчас тихонько радовалась тому, что после венчания осталась в благословенном покое. Но во многих знаниях многие печали: не скрепленный физической близостью брак являлся ненадежным.
Вернулся ли дядя в Хайгейт-корт? Узнал о случившемся и отправился в погоню? Не ищет ли их прямо сейчас по всему Лондону?
И где лорд Вир? Курит? Пьет? Ушел куда-то, забыв про принесенный в номер чемоданчик с его вещами?
А что, если дядя разыщет ее мужа, усадит того побеседовать и укажет на все причины, по которым не следует жениться на Элиссанде? Стоит ему убедить лорда Вира, и до аннулирования брака – рукой подать. И она останется без супруга, без защиты и даже без права похвастаться, что когда-то была замужем.
От высоты внезапно закружилась голова. Девушка отступила в сравнительную безопасность гостиной, где на столике стоял небольшой торт, искусно украшенный светло-розовыми марципановыми розами на темно-зеленых вьющихся стеблях – свадебный подарок от гостиницы. К торту прилагались нож, салфетки, тарелки, бутылка шампанского и бутылка сотерна.
И никого, с кем можно разделить праздничную трапезу.
Элиссанда не сомневалась, что во время венчания непременно что-нибудь случится: лорд Вир переврет слова обетов или забудет имя невесты – а не то, упаси Боже, в последний момент решит, что не может снести церемонии, и плевать на его репутацию и ее позор.
Вопреки ожиданиям, маркиз был серьезен и спокоен. А вот она как раз запуталась в его имени: Спенсер Рассел Блэндфорд Черчилль Стюарт – язык можно сломать – и запнулась, произнося обеты, причем дважды.
Замужем.
Трудно в это поверить.
Задергалась дверная ручка. Девушка встрепенулась. Она заперла дверь из страха перед возможным появлением дяди.
– Кто там? – спросила она дрожащим, сдавленным голосом.
– Это номер леди Вир?
Голос лорда Вира – ее мужа.
На мгновение крепко зажмурившись, Элиссанда двинулась вперед.
Улыбка.
Когда дверь открылась, улыбка была уже на месте.
– Добрый вечер, лорд Вир.
– Добрый, добрый, леди Вир.
Маркиз по-прежнему был одет в парадный темно-серый костюм, в котором венчался – волшебным образом оставшийся незапачканным.
– Можно мне войти? – держа шляпу в руке, чрезвычайно вежливо поинтересовался он.
Элиссанда поняла, что глазеет на мужа, загородив проход.
– Да, конечно, прошу прощения.
Заметил ли он бросившуюся ей в лицо краску? Мог заметить, если бы посмотрел. Но лорд Вир прошествовал мимо жены на середину гостиной, оглядывая комнату.
Номер был обставлен на манер дома джентльмена: неяркие синие обои, прочная, но не вычурная мебель. Комнату тети Рейчел украшали китайские вазы, расписанные охрой, здесь же на буфете красного дерева полукругом были выставлены тарелки из делфтского фарфора.
– Принесли торт, – сказала, чтобы хоть чем-то заполнить молчание, Элиссанда, снова запирая за собой дверь.
Маркиз повернулся, не столько на ее слова, сколько на звук защелкнувшегося замка – ведь именно туда скользнул его взгляд перед тем, как остановиться на лице супруги.
Он не понял, почему Элиссанда закрыла дверь на замок. Может, это признак готовности сделаться его женой взаправду: в пристальном взоре маркиза появилось напряжение, даже вызов.
Девушка обнаружила, что не может выдержать этот взгляд. Она сосредоточилась на бутоньерке Вира: цветке дельфиниума такого глубокого синего цвета, что он казался фиолетовым.
– Торт принесли, – повторила она. – Мне порезать его?
– Такой красивый – просто жалко есть.
Метнувшись к столу, Элиссанда взялась за нож.
– Даже яство слишком красивое, чтобы его есть, испортится, если его не съесть.
– Какая глубокая мысль, – пробормотал маркиз.
Не ирония ли послышалась в его тоне?
Присмотревшись к мужу и запоздало заметив в его левой руке початую бутылку виски, Элиссанда сглотнула. Понятное дело, он не счастлив. Его бесстыдно использовали. Лорд Вир прекрасно сознает, что попался в ловушку.
Это понял бы и последний болван.
При таком повороте мыслей Элиссанда нахмурилась и, склонив голову, атаковала торт, наваливая на тарелку мужа громадный кусок. Вир отставил бутылку, взял тарелку и прошел через гостиную на балкон.
Элиссанде хотелось, чтобы маркиз возвратился к привычной болтовне. Она и представить себе не могла, что его молчание будет так трудно не замечать – и заполнять.
– Не хотите ли выпить чего-нибудь к торту? – поинтересовалась она. – Может, виски?
– Виски не подается к сладкому, – немного раздраженно отозвался Вир.
– Тогда вино?
Маркиз пожал плечами.
Девушка взглянула на бутылку с сотерном – под сургучной печатью виднелась пробка. Наверное, нужен штопор. И действительно, тот лежал между бутылками. Элиссанда повертела инструмент в руке. Как им пользоваться? Дома этим занимались слуги.
– Мне позвать прислугу? – робко спросила она.
Вернувшись к столу, маркиз поставил нетронутый торт, забрал у жены штопор и вонзил его в пробку. Несколько умелых поворотов кисти, решительный рывок – и пробка с хлопком вылетела из горлышка. Наполнив бокал, Вир поставил его перед супругой, себе же налил до краев стакан виски и ушел на балкон.
Когда Элиссанда вернулась после ужина в номер, дождь превратился в туманную изморось. Но теперь поднялся резкий, холодный ветер, и тучи, похоже, снова были готовы разверзнуться. Вир неторопливыми глотками опустошал стакан. Неяркий электрический свет гостиной высвечивал его профиль на фоне темного, затянутого облаками неба.
Элиссанда ожидала, что супруг станет суетиться, барабанить пальцами по стеклу или шаркать ногами по полу. Она не предполагала, что лорд Вир будет производить такое не менее суровое и зловещее впечатление, чем надвигающаяся буря.
И не могла отвести от него глаз.
Чтобы как-то отвлечься, девушка взяла бокал. Она не жаловала вино или другие крепкие напитки, но сотерн оказался сладким, почти как десерт. С нервной жаждой начав пить, Элиссанда через минуту уставилась на пустое дно.
– День выдался долгим, – бросил муж, широко шагнув с балкона в гостиную. – Пожалуй, я лягу пораньше.
Это намек, что он зовет ее в постель? Элиссанда почувствовала, словно желудок завязался узлом – хотя не таким тугим, как можно было ожидать. Наверное, из-за сотерна и выпитого за ужином шампанского паника не поглотила ее с головой.
– Вы не попробуете торт? – спросила она, не зная, что еще сказать. «Спокойной ночи»? «Я сейчас приду»?