В себя она пришла в комнате Ирви. Она лежала на кровати, на зеленом, вышитом цветами, покрывале. Это было очень красивое покрывало. То есть красивым оно было раньше, пока на него не взгромоздили вылезшее из-под земли чудовище. Чудовище звали Дженни, одето оно было в пропитанные жидкой грязью лохмотья, так что и покрывалу тоже перепало. Лохмотья были на месте, грязь тоже. Никому не пришло в голову ее переодеть или помыть, пока она валялась в беспамятстве. Это хорошо, потому что гуманизм сейчас не совсем уместен. Гуманизм сейчас вызвал бы смущение.
Эрик, тоже так и не снявший свой изодранный грязный наряд и повязку из рукава, сидел рядом на краешке стула. Наверное, стеснялся, что пачкает мебель. По крайней мере, он не сбежал, и это тоже хорошо. Морко поступил проще, он уселся на пол и вытянул лишенную протеза конечность. Не слишком приятное зрелище. Это было не так хорошо, но тоже сойдет.
Макса не было видно. Но и в этом были свои положительные стороны. В общем, даже без контроля Дженни ситуация не ухудшилась. Все-таки этот мир не совсем безнадежен, и его можно оставлять без присмотра. Нечасто, конечно, но изредка, если есть уважительная причина. Например, если захотелось свалиться в беспамятстве, мир может какое-то время продержаться.
Ирви сидела рядом с Дженни на многострадальном покрывале и рассказывала короткую, но очень печальную историю города людей, в который вдруг превратился старый добрый Эверон:
— Нынче утром газету разносили не мальчишки, а взрослые мужчины. И они не брали денег, раздавали бесплатно. Собралась толпа, они швыряли целыми пачками газеты и орали: читайте все, вот правда! У них были здоровенные сумки, и они очень быстро пустели, но на смену являлись новые, а толпа росла и росла. Прямо у нас под окнами. Похоже, сегодня никто не отправился на службу. Весь город вывалил на улицы. И этих газет было очень, очень много.
— Желтой пакостью сейчас завалены все мостовые, — проворчал Морко. — Газета имеет великую власть над людьми!
— Толпа кричала, потом я услышала писк ратлеров. Мои-то окна выходят не на улицу, где было особенно шумно. А я сидела здесь, я смотрела и надеялась, что…
Ирви бросила быстрый взгляд на Эрика и тут же отвела глаза. Ясное дело, она смотрела, не появится ли в переулке ее тайный воздыхатель. Конечно, его там не было, и Ирви так и торчала у окна. Она продолжила:
— Двое ратлеров побежали по переулку, за ними гнались. Один успел сбежать, второму не повезло. Следом за этой погоней под моими окнами прошла толпа, они орали всякие глупости. Только тогда я сообразила, что происходит что-то важное и побежала к Кле. Оказалось, я многое пропустила. Мы заперлись, в заведение никого не впускают. В общем… Около полудня над городом поднялся дым. Гастон сказал, что это в ремесленном квартале, там, где мастерские гномов. Хвала богам, пошел дождь, и пожар не распространился. А я опять сидела у окна и…
Ирви снова поглядела на Эрика, тут же опустила голову… и встретилась взглядами с чудовищем.
— О, Дженни, ты пришла в себя!
— Привет. Кажется, я не пропустила ничего существенного?
— Мы как раз рассказали, что весь день провели под землей и не знаем новостей, — пояснил Морко, — вот Ирви нас просвещает насчет последних событий. Оказывается, в городе бунт.
— Я поняла, не нужно для меня снова рассказывать. Это все из-за «Молнии».
— Не совсем так, — вставил Эрик. — «Молния» подожгла те дровишки, которые уже были сложены и политы горючим маслом. Кто бы ни сделал эту газету, он знал, куда именно ткнуть факелом.
— Да, этот паренек знает толк в ложках, которыми мешают дерьмо, — поддакнул Морко. — Простите, дамы, кажется я выразился в слишком гоблинской манере. На самом деле я хотел сказать, он умеет зажечь. Немного нервничаю, когда моя нога бегает отдельно от меня.
Он пошевелил уродливым обрубком, торчащим из грязной штанины. Ирви успокоила:
— Гастон починит ваш протез, мистер Гучих, не беспокойтесь.
А Дженни закрыла глаза, и ей ужасно захотелось снова провалиться в беспамятство. Но, похоже, сто богов Эверона не разбрасываются милостями. Один раз выручили, избавили от необходимости объясняться, но второй раз этот номер не пройдет. Ну почему это всегда случается именно с ней?