— Нет, мисс, в старой. «Зоркий глашатай», наш давний покупатель бумаги.
Ну да, ведь «Зоркий глашатай» принадлежит Вестокену, и, конечно, там завтра будет много интересного. Уж Ингвар расскажет лорду, что именно нужно написать в передовице. В том числе и то, что должно читаться между строк. Увы, похоже, рыцарь Ингвар слишком увлечен интригами. Он забыл о своей даме, как только отпала необходимость в ее помощи. Следуя за ратлерами, Дженни воображала, что он тоже пришлет письмо с голубой ленточкой. Это будет очень грустно. Или все-таки он вернется? И однажды Дженни, выглянув за порог агентства на Горшечной улице, обнаружит лед в лужах раньше, чем придет зима?
Пока она мечтала о ледяном послании своего рыцаря, ратлеры закончили рыть прямой тоннель. С величайшим почтением отворили крышку люка и приволокли лестницу, чтобы попасть наверх. Просто все удобства. Дженни первой выбралась на мостовую.
А ведь все получилось! Даже удивительно, что задуманный ею безумный спектакль прошел успешно. А может, так и должно быть, что безумие в этом идиотском мире осуществить легче, чем точно рассчитанные планы, вроде тех, что изобретает Сертиас? Точно, вот в чем дело: безумие лучше подходит к реальности.
Да, все хорошо… но чего-то вроде бы не хватает. Чего это? А! Воспоминаний о Гае, вот чего. Дженни совершенно забыла о его предательстве. Он ей безразличен. Да, ей наплевать на Гая Сарама с его потрясающей памятью, с его болтовней, с его газетой… и тут же, стоило вспомнить о газете, как ветер швырнул в Дженни скомканный желтый лист. Неужели боги решили подшутить над ней?
Но это была не «Молния», а обрывок афиши:
…Многоуважаемая публика, сейчас труппа великого некроманта Гонациуса разучивает специально для вас новые номера…
И часть рисунка с этими усатыми мордами, круглыми щекастыми мордами в гриме… усатыми? Ха! Один из актеров был здоровяк, который легко ворочал гири, другой метал ножи. То же самое можно сказать о налетчиках в масках, об усатых, которых прогнал Эрик. Все сходится. Вот почему неуловимую банду не могли обнаружить ни воры, ни стража. Никому не пришло в голову поискать в фургоне на площади Тысячи Столбов. Ничего, пусть Эверон немного успокоится, и вот тогда-то!.. О, тогда Дженни раскроет еще одно преступление.
А город по-прежнему был пуст, никто не сновал по улицам, не сталкивался, не орал, не оттаптывал ратлерских хвостов, тем более, что и ратлеров наверху не было тоже. Поэтому никто не мешал разглядеть, что дверь «Улыбки Вилены» сорвана с петель, а на пороге валяется мужчина. Почти целиком он находился внутри, наружу торчала лишь нога в башмаке более чем приличного размера. Это не Квестин, это, наверное, Гастон, привратник Клементины. Порог был заляпан красным, тонкая струйка стекала по неподвижной ноге Гастона. Внутри был слышен женский вой, пронзительный и многоголосый. Кто-то рыдал навзрыд, всхлипывал и взывал к Вилене… кто-то более низким и грубым голосом требовал, чтобы Мегрис отделал злодея своим здоровенным посохом… а кто просто подвывал — без слов, но тоже очень чувственно.
В общем, случилось нечто страшное. Такой уж сегодня день.
Глава 23. Улыбка богини
Дженни побежала, лужи расплескивались под ногами, а сзади часто и неровно стучал протез Морко. Она влетела в «Улыбку Вилены», перепрыгнув через лежащего на пороге Гастона. Охранник пошевелился, попытался сесть, но не смог.
Следующая дверь, из прихожей в зал, тоже была выломана, сквозь проем открывался вид на разодранные портьеры, расколотую мебель, на пол, усеянный обломками ваз. Дженни ворвалась в зал и замерла.
Войско Клементины было разгромлено. Девушки лежали и сидели среди разломанной мебели, бранились, рыдали, ощупывали пострадавшие места. Хозяйка заведения сидела в углу, голова лежащего Квестина покоилась у нее на коленях. Это выглядело неплохо, даже романтично. Больше ничего хорошего в зале не наблюдалось, остальное было очень скверно. Гоблинша Данга пострадала почти так же сильно, как и мужчины, она самостоятельно перетягивала рваную рану на левом предплечье, а ее секира была всажена в пол так глубоко, что наружу торчал лишь обух. Остальным девушкам досталось меньше, но так или иначе пострадали все, об этом свидетельствовали синяки, ссадины и рваная одежда.
Ирви при виде Дженни поднялась и сквозь слезы проныла:
— Он забрал Эрика-а-а…
— Кто?
— Да мелкий такой, — сквозь сжатые челюсти проворчала Данга, она зубами затянула узел на повязке, — никогда бы не подумала, что этакий недомерок способен вогнать мою секиру до упора.
В зал прихромал Морко Гучих и тоже замер, потрясенный картиной разгрома.