Он стал единственным человеком, с которым мне хотелось говорить.
Кажется, я упоминал, что не курю. Да. Я перестал этим злоупотреблять где-то с того дня.
Однако я курил здесь и сейчас, глядя на девушку по ту сторону прилавка. Вот она открыла глаза и устало мне улыбнулась.
Понимаю, правильнее всего было бы уйти прямо сейчас, но я не могу заставить себя сделать это. А дома меня ждет недочитанная книга. И желание вернуться к ней боролось с необъяснимым желанием остаться.
Я остался.
- Раз уж вы все равно здесь, может, кофе выпьем?
- Может, - смотрю на нее сквозь сигаретный дым.
А она смотрит на меня со смесью укоризны и симпатии. Достает банку с растворимым кофе. Секунду соображает.
- Я на минутку. Присмотрите здесь?
Мне ничего не остается. Улыбаюсь ей в ответ.
Собственно, это именно я навязался к ней.
Я подумал, а что, если бы сегодня она не подменяла свою мать? Сидел бы я здесь? Смотрел бы на ту женщину? Думал бы о своих девушках и единственном друге?
Вряд ли.
Ни одна из работающих здесь женщин, несмотря на все их расположение, не вызвала бы такого желания.
Зазвенел колокольчик. Я обернулся. На пороге стоял мужичок, вероятно как и я страдающий бессонницей. Тут же вернулась девушка.
Она как могла быстро рассчиталась с ним. Уходя, он странно посмотрел на меня, потом бросил взгляд на нее и совершенно противно (на мой взгляд) ухмыльнулся. Будто узнал что-то безумно интересное и теперь гордится своим превосходством.
Ненавижу, когда люди строят домыслы. Ведь можно придумать все что угодно, кроме правды.
Меня это напрягает.
По большому счету мне все равно, что обо мне думают люди. Но когда я вижу, как прямо на моих глазах человек начинает думать неправильные мысли о ком-то еще, кто в этот момент находится рядом со мной, меня это коробит.
Сейчас мне хотелось ударить этого мужика. Ударить и крикнуть, что он не прав! Что нет ничего такого в том, что молодой мужчина пьет кофе с молодой девушкой! Может быть, он и не подумал ничего такого запредельного, и все же осадок остался.
Я стараюсь как можно реже поступать так, как сегодня поступил он. В этот момент мне невероятное облегчение приносит повторный звон колокольчика - он ушел. Возникло желание как можно быстрее все закончить и уйти.
Девушка уже выносила кофе.
Не заставляя себя ждать, передвинул табурет ближе к нашему импровизированному столу. Нужно было хоть что-то сказать, но я до сих пор не имел никакого желания разговаривать с ней. Напомню, что говорить мне не хотелось не потому, что девушка была чем-то плоха, просто я вообще почти не разговариваю. Ты - скорее невероятное исключение. Вот и все. Разговоры, тем более самые бессмысленные, неизбежно возвращали мои мысли к Ангелочку.
Девушка тоже молчала. Ее молчание не было выжидательным. Оно было усталым и немного меланхоличным.
Я вдруг понял, что она и не ждет от меня никаких слов. Не представляешь, как меня обрадовала эта мысль. И я улыбнулся.
Девушка заметила и улыбнулась в ответ.
Я уже говорил, что я совершенно обычный человек, такой же, как и ты? И девушка эта вполне обычная. Но мне вдруг показалось, что наше безмолвное общение выделило нас из тысяч глядящих в этот вечер друг на друга пар.
Не знаю, уместно ли сейчас об этом... Наверное - да, уместно. Ведь я подумал об этом.
Все, что ты во мне видишь - только маска.
Мне подумалось, что невзрачность девушки (она ведь не накрашена, в нарочито простой одежде, с совершенно простой прической; даже цвет ее волос, хотя и был ненастоящим, но подобран под натуральный) - такая же маска, как и у меня, всего лишь игра, фантом.
Нет, ты не подумай. Я вовсе не запал на нее. Но мысль о некоторой нашей схожести вызвала у меня интерес. Это похоже на то, ну, скажем, если бы ты вдруг встретил заграницей земляка, но еще не был бы до конца, совсем, уверен в том, что это твой земляк. Эдакий налет таинственности и, быть может, ностальгии.
Мой кофе закончился и нужно было что-то сказать.
Язык не поворачивался даже для банального "спасибо". Тогда я прикурил вторую купленную сигарету. Все лучше, чем сидеть без дела в абсолютной тишине.
Тишина, конечно, была относительной. Только вокруг нас. А за невидимой границей звуки жили собственной жизнью.