Где-то севернее, в городе Вильно, ревностный католик, будущий премьер польского эмигрантского правительства в Лондоне, виленский воевода Эдуард Рачкевич развлекается примерно тем же. Он наносит очередной визит в фешенебельный публичный дом «тети Рузи» (главная штаб-квартира немецкой разведки на Виленщине) и, к своему несчастью, одетый далеко не по моде, пляшущий с девицами «тети Рузи», попадает в объектив предприимчивого репортера. Ближайший же друг Андрея Шептицкого, один из руководителей УНДО, доктор Дмитро Левицкий (посещавший в ту же осень 1930 года вместе с князем церкви и епископом Бучко львовского воеводу по поводу «пацификаций») делается популярным отнюдь не по причине своей политической деятельности. В одном из заведений такого же пошиба, как салон «тети Рузи», в городе Львове у председателя УНДО Дмитра Левицкого исчезают деньги. Проснувшись в состоянии тяжелого похмелья, он мчится в соседний участок полиции, требует розыска украденных денег, не предполагая, что уже в вечерних выпусках львовских газет вся история покражи будет предана широкой огласке.
Такие вот «духовные отцы» обманывают народ, пытаются загнать его в новую партию, где будет сохранено «хозяйственное равновесие» власть имущих и будет насаждаться с помощью полицейских комиссариатов царство «общественной гармонии».
19 октября 1930 года бывший президент петлюровской директории Андрей Левицкий делает в «Дiле» следующее заявление:
«Совершенно очевидно, что саботаж в Восточной Галиции был делом рук безответственных единиц, которых использовала коммунистическая пропаганда в целях обострения польско-украинских отношений. Это обострение выгодно Москве и III Интернационалу».
26 октября 1930 года то же «Дiло» публикует обращение митрополита Андрея Шептицкого, в котором говорится:
«Тяжелые времена и приближающиеся черные тучи вынуждают нас объединиться еще больше, чем раньше, и, основываясь на божьем праве и собственном сильном единении, защищать все то, что нам дороже и святее всего. Поэтому призываем всех католиков-украинцев организоваться в католическом союзе... Христос — наша сила!»
В органе самого Шептицкого, в газете «Нова зоря», печатается обращение по поводу пацификаций, в котором, между прочим, сказано:
«Подчеркиваем со всей силой, что мы среди самых тяжелых условий жизни нашего народа в этом государстве никогда не желали и теперь не желаем себе отрыва украинских земель от Польши с целью присоединения их к большевистскому государству».
Большей откровенности быть не может. Оказывается, не отблеск пожаров на «кресах» видел с высоты Свято-Юрского холма митрополит, а рост коммунистической опасности. «Умиротворяют» его паству каратели, обученные братцем митрополита, генералом маршала Пилсудского, «умиротворяет» и он сам, генерал во Христе, с помощью слова божия, и по его велению «умиротворяют» население тысячи агентов в черных реверендах, обращаясь, когда не помогают проповеди с амвона, в ближайшие постерунки полиции «панства польского».
16 марта 1920 года парижская газета «Матен» писала:
«Великая Польша, распространяющая при помощи Украины свое влияние от Риги до Одессы,— такова основная цель, вокруг которой вертится вся восточная политика Ватикана».
Одной из самых крупных шестерен в этой восточной политике и был в двадцатые годы именно сиятельный князь церкви митрополит Шептицкий...
Когда генерал во Христе понял, что «украинская народная католическая партия» не в состоянии утихомирить народ, он начинает действовать языком военного приказа.
«Осторога его эксцеленции, высокопреосвященного митрополита Кир Андрея Шептицкого перед угрозой коммунизма», опубликованная в 1936 году, начинается словами: «Кто помогает коммунистам в их работе, даже чисто политической, предает церковь!»
Трудящиеся всего мира объединяются для отпора «коричневой чуме». Призывы Народного фронта звучат во всем мире. А в Западной Украине первый покровитель украинских фашистов граф Шептицкий в своем «предостережении» утверждает: «Наступила минута, когда надо беспрестанно напоминать, что «народный» или «людовый» фронт является противонародным»...
Но обстоятельства времени все же требуют от Шептицкого, чтобы он разъяснил пастве в своей «Остороге», которую читает с амвонов целая армия его подручных в длинных реверендах, чем же все-таки является фашизм, против которого зовут выступить угнетенных всего мира коммунисты. И вот тогда голос Шептицкого сразу приобретает вкрадчивое, бархатное звучание. Оказывается, «даже там, где никакого фашизма нет, как, например, во Франции, в Испании, в Чехословакии, большевики начинают кричать о фашистской опасности и о необходимости, чтобы все недовольные соединились вместе перед этим маревом неволи — фашизмом, который, подобно черной туче, грозит всем народам Европы.
Словом «фашизм» коммунисты называют народные партии, всех националистов во всех странах».
Это писал и говорил старый немецкий агент граф Шептицкий в то самое время, когда готовился Мюнхен и захват Чехословакии, когда из безоблачного неба Испании «Хейнкели» и «Савои» со свастиками на фюзеляжах обрушивали смертоносный груз бомб на Гернику, на Мадрид, на другие города Испании, убивая сотни испанских женщин и детей!
Это вещал Шептицкий, когда папа римский, его повелитель, благословлял берсальеров Муссолини идти убивать и травить газами христиан Абиссинии!
Это писал и говорил, требуя, чтобы его слова, изложенные в брошюрках библиотеки «Свет солнца и любви», распространялись в народе, граф Шептицкий, в тот самый год, когда гитлеровский шпион Отто Абец организовывал широко разветвленную «пятую колонну» во Франции, покупал оптом и в розницу целые кабинеты французского правительства и министров католиков Даладье, Рейно, Боннэ. Немецкий агент Шептицкий обманывал народ, призывал его к ненависти против Советской власти и «красной Москвы», в то самое время как у него по соседству ревностные католики в синих мундирах польской полиции и агенты дефензивы забивали насмерть в лагере Березе Картузской борцов с фашизмом, лучших сынов украинского и польского народов...
Это писал и говорил Андрей Шептицкий, тот самый князь церкви и «украинский Моисей», который семью годами позже, уже после разгрома немцев на Волге в 1943 году, все еще надеялся на победу фашизма и писал: «Ближайшее весеннее наступление немецкой армии нанесет последний и окончательный. смертельный удар Красной Армии»...
А еще раньше, 30 июня 1941 года, не успели гитлеровцы ворваться во Львов, как в соборе Святого Юра был отслужен торжественный молебен в честь немецкой армии. Целая стая приближенных к Шептицкому греко-униатских священников, надрываясь от усердия, пела «Многая лета» палачам украинского народа — немецким фашистам, клейменным свастикой. Сам митрополит Андрей Шептицкий обратился со словами нежнейшего приветствия к гитлеровской армии и Адольфу Гитлеру, оправдывая тем самым свою репутацию давнего немецкого агента.
В своем послании к духовенству от 10 июля 1941 года, которое было опубликовано не только в «Архиепархиальных ведомостях», но и на страницах так называемой «светской» фашистской прессы, генерал во Христе писал:
«Там, где нет еще управления громады и местной милиции (читай: полиции.— В. Б.),надо организовать выборы общественного совета, войта и начальника милиции. Если же нельзя будет провести выборы без партийных раздоров, которые являются руиной и несчастьем нашего дела, душепастырь должен своей властью назначить войта, советников и начальника милиции, напоминая верующим необходимость по- слушания сначала для немецкой военной, а впоследствии и гражданской власти...
Надо также обратить внимание на людей, которые искренне служили большевикам... опасаться их и не допускать ни к какой общественной работе...
Душепастырь обязан иметь наготове флаг немецкой армии... на нем на белом фоне должна быть вышита свастика...»