Марине этот ход мысли понравился. Но слишком уж хорошо и гладко все у Веры получалось. Так хорошо, как в жизни не бывает. Какой-то тут должен был иметься подвох. Она опять подняла тонкую бровь:
— А почему ты решила, что он олигарх?
— Ты же сама знаешь, сколько его прикид стоит. И по всем другим параметрам подходит. Я читала журнал про московских олигархов. Им всем за тридцать, ближе к сорока, и они все с техническим образованием.
— А не слишком ли он молод для олигарха-то? И какое у него образование, мы тоже не знаем. Может, он Институт культуры кончал и диплом ему выдали за два прихлопа, три притопа.
— Да не похоже. Я Мишку сегодня днем встретила. Так он мне рассказал, что наш олигарх даже лучше его, может быть, разбирается в автомобилях. Я думаю, он из инженеров. Доктора, учителя, культработники так в технике не разбираются. Но мы можем спросить его об образовании.
— А на чем эти олигархи свои денежки заработали, в журнале про это написано? — Марина продолжала гнуть свою линию и задавать неприятные вопросы, которые так и норовили разрушить благостный образ красавца олигарха.
Но Вера с толку себя сбить не позволила, а невозмутимо, точно речь шла о совершенно обыденном деле, сказала:
— Написано. В основном на нефти и газе.
— Вот-вот! У нас нет ни нефти, ни газа, поэтому и олигархов нет, — Марина победоносно обвела глазами подруг: теперь наконец-то нашлось логическое объяснение тому, что они все не замужем. — Ни тебе нефти, ни тебе газа!
— Некоторые заработали на электронике, на торговле продуктами питания. А мы сейчас его пригласим на чай и спросим. Что скажешь, Маруся?
— Он главного врача послал, а нас пошлет еще дальше.
— А какие еще приметы у московских олигархов? — Люба мечтательно накручивала на палец белокурый локон.
— Все женаты вторым браком. В журнале так и написано.
— Сегодня все мужики после тридцати, а не только олигархи, женаты вторым браком. — Люба выдернула палец, и локон, пружиня, стал раскачиваться у нее надо лбом. Люба, скосив глаза к носу, наблюдала за ним и загадочно улыбалась.
Вера внимательно присмотрелась к подруге.
— Люб, ты чего это? Ты сегодня и в день работала. К нему в палату заходила?
— Лучше бы не заходила, — Люба опять закрутила и отпустила над своим носом локон.
Теперь и Марина с любопытством посмотрела на нее.
— По попе погладил? Быстро колись.
— Если бы! — Люба перестала напускать на себя загадочность и выпалила: — Говорит, Люба, Люба, какая у тебя замечательная фигура. Сними халат и пройдись по палате голой, а я тебе за показ пятьдесят долларов дам. — Люба обвела взглядом подруг, оценивая эффект, произведенный ее признанием, и констатировала: — Он псих.
Какое впечатление история про показ произвела на Веру, было не совсем понятно, потому что она хоть и поморщилась с досадой, но ответила спокойно и резонно:
— По моим наблюдениям, он если и псих, то деловой псих. А отказалась зря. Когда человек хочет найти жену, он имеет право, чтобы ему показали объект. Люба, пока есть на что посмотреть, это надо показывать.
— Девочки, ему сейчас не до показов. У него запор. Признался, что давно стула нет. Я ему касторового масла дала, и то не помогло, — буднично произнесла Марина.
— А вот это уже серьезно. — Вера допила рюмку и встала: — Пойду посмотрю, как он там.
Кирилл лежал на кровати и при свете ночника читал оставленный кем-то в тумбочке потрепанный детектив. Остановившись в дверях, Вера поинтересовалась:
— Стул был сегодня?
Кирилл поверх книги взглянул на Веру:
— Стул не был, — и продолжил чтение.
— Пойдем, клизму поставлю.
Кирилл опустил книгу на лицо и сложил руки поверх одеяла.
— Не пойду.
— Стесняешься? К стоматологу ходишь, рот раскрываешь и не стесняешься. А рот — тот же зад, в один входит, из другого выходит. Это миллионами лет отработанная технология жизни. — Кирилл продолжал лежать с книгой на лице, делая вид, что спит. — Пойдем в процедурную, сам себе клизму поставишь.
Кирилл снял с лица книгу. Недоверчиво поинтересовался:
— Это как же я сам себе поставлю?
Вере хотелось рассмеяться, но ни один мускул на ее лице не дрогнул.
— Так и поставишь. Ляжешь на левый бок и воткнешь себе в задницу наконечник. А я выйду, чтобы тебя не смущать.