— Я не готовил покушения на себя! Все произошло неожиданно. Но… вы правы… это было мне на руку! Хотя получить плюху в нос из говна даже ради рекламы — не-при-я-тно, черт побери!
— Бади, — увещевательно произнес Мелешко. — Я понимаю, что это неприятно. Но как вы собирались избежать позора на аукционе?
— Наша милиция работает неплохо, — пробормотал Дерибасов. — Или это вы, Игорь? Работаете против меня? Да, я не мог купить Афродиту за собственные деньги. Но когда бы это поняли? Когда бы проверили мои банковские счета? На это требовалась неделя как минимум. У меня счета во многих банках мира. Я купил бы это произведение. Я хотел его купить. Если бы они обнаружили, что я несостоятелен, я бы взял кредит. Мне бы дали. Потому что все знают, что Бади — это гарантия. Финансовая, творческая, корпоративная… Вы не понимаете многого. За мной — тыл. Я — не банкрот. Я никогда не буду банкротом, даже если на моих личных счетах не будет ни цента. Но то, что со мной произошло, это — га-а-дость. Вы найдете эту сволочь, черт побери? Я плачу вам деньги, Игорь! Я готов платить деньги вашему другу! Найдите скотину!
— У-у, — протянул Мелешко. — Либо этот парень хороший актер, либо твоя версия, Игорек, лопается.
— Андрей, — улыбнулся Дерибасов. — В меня стреляли. Я надеюсь, что то кино, которое я видел в детстве, не повторится. Но я боюсь. Вы найдете преступника?
— Да, — кивнул Мелешко и неожиданно схватил Дерибасова за руку. Тот сжал ладонь майора изо всех сил. После этого пожатия майор понял, что Бади не готовил своего покушения на себя. Уж слишком дрожала у него рука. — У вас есть настоящий враг, дорогой Бади?
— Изволите иронизировать? — возмутился продюсер. — У меня масса настоящих врагов. Как у любого человека, работающего в шоу-бизнесе. Только не заставляйте меня составлять список этих врагов. Это невозможно. Я на это потрачу не один день.
— Версия твоя, Игорек, красива, — сказал Андрей, когда они вышли за территорию «Звездного холдинга». — Но я на своем веку повидал та-а-ких мальчиков. Он не врет. Он, действительно боится. Он не подстраивал пейнтбольную плюху. А вот насчет обморока леди… Разве сейчас это возможно выяснить?
— Попробую, — вздохнул Пирогов. — Но если выстрел не имеет отношения к обмороку…
— Сдается мне, что не имеет, — проворчал Мелешко. — Но все-таки поработай. Чем черт не шутит — вдруг нам это пригодится?
3
— По-моему, все однозначно, — сказала Алена, прикрывая дверь в покои Феликса и вынося на подносе флакончик с валерьянкой и мензурку. — Человеку не нравится определенный круг людей.
— Круг? — засмеялась Саша напряженно. — Что это за круг, объединяющий директора школы, чиновника, владельца автосервиса, директора телевизионного канала и водопроводчика?
— С его точки зрения, они составляют единый круг, — твердо проговорила Алена. — Для него это — обслуга. Все они обслуживают его жизнь. Или жизнь его родственников. И обслуживают, на его взгляд, плохо. Вот. Как тебе моя мысль?
— Если бы Степашка плохо обслуживал своих клиентов, он бы никогда не стал тем, кто есть, — заметила Саша.
— Снова Степашка, — ухмыльнулась Алена. — Ты явно к нему неравнодушна. Почему ты не сказала, что Феликс тоже не стал бы тем, кто есть, если бы «обслуживал» своих телезрителей плохо?
— Потому что критерий уровня деятельности директора телевизионного канала неопределим, каждый зритель определяет этот уровень сам, — слегка обиженно ответила Александра. — А критерий работы автосервисной конторы для всех един. Машина в результате ее деятельности либо едет, либо нет.
— Да, ты права, — огорченно произнесла Алена. — Опять не связывается…
— Да нет, почему же… — проговорила Саша. — Что-то в твоей версии есть. Наша беда в том, что мы не можем найти отправную точку в мотиве преступника. А может быть, их несколько, этих точек?
— Что ты имеешь в виду?
— Еще не знаю точно, — вздохнула Александра. — Предположим, все жертвы каким-то образом насолили преступнику. Но в разных плоскостях деятельности и существования. Допустим, если это женщина, Степашка ей отказал в своей любви. Директор школы наказала каким-то образом ее сына. Возможно, выгнала из школы или оценку занизила. Сантехник поставил негодный унитаз или просто нахамил на улице. Врач «скорой» не смог помочь ее бабушке. А Феликс… Феликс не показал любимую программу в прайм-тайм. Или, наоборот, показал что-то, что глубоко ее оскорбило. И вот она сидит дома и думает: «Если бы я была киллером, я бы их всех поубивала». Но потом понимает, что на настоящее преступление она не способна. А душа жаждет мести. И тогда отчаянная голова придумывает вот такой экстравагантный способ. На самом деле он ничем от настоящего преступного деяния не отличается. В том смысле, что когда снайпер нажимает на спусковой крючок с чувством мести, ему неважно, что будет дальше с жертвой. Главное, что он сам удовлетворен в своих чувствах полностью.