Мне показалось, что клавиши пишущих машинок застучали быстрее. Морган по-прежнему сидел на стуле, не шелохнувшись. Низко опустив голову, он указательными пальцами набирал поступающие сводки одновременно на двух машинках.
Со стороны могло показаться, что он уснул, но нет; обе машинки быстро и непрерывно печатали строчку за строчкой, неумолимо и непринуждённо — как сама смерть. В этом монотонном постукивании клавиш было что-то завораживающее. Я подошёл ближе и встал за спиной Моргана, читая через его плечо слова, которые появлялись на бумаге одно за другим.
Вот что я прочёл:
Срочное сообщение из Зибико.
Больше вы не получите ни одного сообщения из нашего офиса. Произошло нечто невероятное. Уже двадцать минут к нам не поступает никакой информации. Мы отрезаны от внешнего мира. Мы даже не знаем, что происходит на соседних улицах.
Я останусь на связи, пока не наступит конец.
А это и есть конец. Вчера в 16:00 над городом навис туман. Чтобы проверить информацию, поступившую от могильщика местной церкви, на окраину города были высланы два спасательных отряда. Оба отряда пропали без вести, мы не получили от них ни единого слова. Теперь уже ясно, что они не вернутся.
Со своего рабочего места я могу осмотреть город. Наш офис находится на тринадцатом этаже, почти весь город виден отсюда. Но сейчас там, где раньше были видны тысячи огней, где раньше бурлила жизнь, я вижу только непроглядную тьму.
Мне страшно даже подумать о том, что стоны и вопли, которые непрерывно раздаются с окраин города, — это предсмертные крики горожан. Они становятся всё громче и постепенно приближаются к центру города.
Туман уже окутал всё вокруг. Он стал ещё плотнее, если это вообще возможно, но кое-что изменилось. Раньше туман напоминал плотную, непроницаемую стену с тяжёлым запахом, теперь же это бесформенная масса, которая кружится и извивается, будто в агонии. Время от времени эта масса разделяется на части, и тогда я могу мельком увидеть, что происходит внизу на улицах.
По улицам с отчаянными криками бегут люди. До моих окон доносятся дикие вопли, смешанные со свистом и завыванием ветра — ветра, который нельзя ни увидеть, ни почувствовать.
Туман снова накрыл город, и свист стал ещё ближе.
Он уже где-то совсем рядом.
Боже! На секунду туман рассеялся, и я снова увидел улицы.
Это не просто туман, это что-то живое! Рядом с каждым стонущим и плачущим человеком стоит тень, это какая-то странная многоцветная аура. Эти тени будто липнут к людям! Цепляются за каждое живое существо!
Мужчины, женщины — все они теперь лежат плашмя на земле. А туманные тени нежно поглаживают их. Тени опускаются на колени рядом с лежащими людьми. Они… я не могу этого передать.
Они срывают одежду с распростёртых на земле тел. Они поглощают их. Рвут их на части и пожирают.
Туман смилостивился надо мной, его завеса скрыла эту ужасную сцену. Я больше ничего не вижу.
Цвет тумана постепенно меняется. Кажется, будто изнутри его освещает яркий огонь. Но нет, это не так, я ошибся. Этот свет идёт сверху, с неба, туман просто отражает его.
Глядите! Глядите! Всё небо охвачено огнём. Ни одно существо, будь то человек или демон, никогда не видело таких цветов. Огни движутся, смешиваются друг с другом, цвета постоянно меняются. Свет такой яркий, что у меня болят глаза, хотя огни очень далеко.
Вот они начали стремительно кружиться, двигаться, складываться в сложные узоры. Они летают один за другим, будто в невероятно ярком огромном калейдоскопе.
Я только что понял. Эти огни не опасны. Они излучают силу, дают поддержку, подбадривают. Но они слишком яркие, мне больно смотреть на них.
Они всё ближе и ближе, каждый новый рывок приближает их к земле на миллионы миль. Миллионы миль со скоростью света. Да! Этот свет – совершенен, это квинтэссенция света! А туман внизу тает, становится разноцветной дымкой, сияющей миллионами цветов из тысяч разных спектров.
Я вижу улицы. Там везде люди! Огни всё ближе. Они вокруг меня. Они обволакивают меня. Я…
Сообщение внезапно оборвалось. Линия, соединяющая нас с Зибико, не отвечала. В тусклом зеленоватом свете настольной лампы я по-прежнему видел перед собой лист бумаги, но буквы на нём больше не появлялись.
Мне казалось, будто в комнате воцарилась торжественная тишина. Сильная, многозначительная тишина.