— Сигареты забыл. Не угостите?
Павел Петрович пододвинул ему пачку, лежащую подле настольной лампы, подождал, пока Андрей прикурит, и, наблюдая за ним, ощутил, как тот вдруг заволновался.
— Нам нужен консультант, — сказал Бастионов. — Консультант при министре. Вы, Павел Петрович, с вашим опытом… Эта должность новая и независимая. Ну, конечно, кабинет, секретарь, машина, а главное — ваши советы. Я уполномочен просить вас…
Вот этого Павел Петрович не ждал. Его снова зовут на работу, его, человека, отринутого от дел, вымотанного или не сумевшего создать крутого поворота отрасли. Он вылетел из седла на резком вираже и смирился с этим. А сейчас?.. Зачем он им понадобился? Может, и в самом деле нужны его советы, ведь когда-то он не так плохо направлял Бастионова, без этого, пожалуй, Андрей Владимирович не стал бы тем, кем он сейчас представляется… Но так ли это на самом деле? Бастионов давно стал самостоятельным, вряд ли ему нужна нянька. Так, может быть, это придумал Фролов? Он стар. Но Андрей способен даже ему дать нужный совет… Значит, все же это идея Бастионова. Или рекомендация сверху? Но там без чьей-то помощи вряд ли вспомнили бы о Павле Петровиче. Хотя кто знает… Видимо, он все-таки на самом деле еще нужен. А причины… Их не разгадаешь с ходу.
— Я понимаю, — сказал Андрей. — Для вас неожиданно. Но вы подумайте. Поверьте, я буду рад с вами снова работать.
Вот теперь уж нельзя было больше хитрить, теперь надо было идти напрямую.
— Я сегодня, Андрей, отнес Фролову документы.
Бастионов спокойно выпустил струйку дыма.
— Да, я знаю, Павел Петрович, — кивнул он. — Вы, видимо, не хотели моего прихода в министерство. Я понимаю почему… Понимаю. Но, как видите, это ничего не изменило. Хочу сказать сразу: у меня нет к вам претензий. Вы сами учили: дело превыше личных обид. Как видите, я усвоил. А документы… Фролов захотел их получить, вот и задумал всю эту операцию. Глупость, конечно. Ну, получил он эти документы. Я только удивляюсь, как вы-то не поняли сразу, что, кроме Фролова, они никому и не нужны?
Тон у него был доверительный, и в нем не было никакой фальши. Павлу Петровичу сделалось не по себе, он еще ничего не понял, но почувствовал: его как-то нехорошо, словно мальчишку, обыграли.
— Почему Фролову? — спросил он сухо.
Бастионов вздохнул:
— Ведь об этой бежевой папочке он знал давно.
— А ты?
— Ну, разумеется. Но мне она была ни к чему, а Фролову…
— Объясни, — строго сказал Павел Петрович и невольно взглянул на Леньку. Тот сидел, вжавшись в угол дивана, и, прикусив губу, напряженно наблюдал за ними. «Зря я его тут оставил», — мелькнуло у Павла Петровича.
— Фролов, видимо, как и вы, полагает, — сказал Бастионов, — что достаточно иметь такие документы — и можно в любом направлении давить на человека. Это пахнет дешевым шантажом. Но я не виню вас, Павел Петрович. Это остатки старой школы. Шантаж сейчас выглядит наивом, есть тысячи способов противостоять ему. Серьезный человек всегда запасется необходимыми бумагами, и любая комиссия будет вынуждена сопоставлять и то и другое, а на это могут уйти годы. Лишняя волокита, лишнее разбирательство. От подобного все устали. Кому это нужно?.. Ну скажите мне, Павел Петрович, что в этой жизни поменялось после того, как папочка перекочевала из вашего стола во фроловский? Вы что же, в самом деле полагали: у кого эта папка, у того и сила?
— А в чем же сила?
— Только в одном, — неожиданно жестко сказал Бастионов. — Уметь делать то, чего не могут другие. Ах, Павел Петрович, Павел Петрович, до чего же все перепуталось в вас: и жажда ясности и порядка, и дурные средства. И ведь не оторвешь одно от другого.
Вот сейчас Павел Петрович и в самом деле был потрясен. Этот вальяжный, холеный человек, которого он же выпестовал, теперь судил и наставлял его, своего учителя.
— Так на кой черт ты меня в советники зовешь? — вдруг рявкнул он.
— Именно поэтому, — кивнул Андрей. — Вы же прекрасный оппонент. Из этой мешанины, что накручена в вас, многое можно вытянуть. А мне очень нужен оппонент. Легче находить истину.
— Тебе что же, Фролова мало?
— Много. Даже с избытком. Его так много, что он не нужен. Он это прекрасно доказал тем, как вытянул у вас эту папочку.
— Ничего он из меня не вытягивал.
Бастионов опять посмотрел на него прямо, губы его чуть дернулись в усмешке, он вздохнул:
— Ну-ну. Тогда вспомните хотя бы, когда вы решили ее отнести Фролову.