- Проводник предупреждён? - перебил его генерал.
- Так точно. От силы через сорок пять - пятьдесят минут хода, - они оба приблизились к настенной карте, - вот в этой точке танки достигнут границы болот. Место встречи оговорено. Аким утверждает, что по его "кровной" дороге танки проскочат аки по суху. Затем маршрут пересечёт заброшенную ж.д. ветку и они выйдут на окраину села Романов, к песчаному карьеру. Место скрытного дневного отдыха определит проводник, а с наступлением темноты начнётся второй и самый ответственный этап операции. Группа возвращается к ветке и продолжает движение вдоль путей до четвёртого по счёту открытого ж.д. переезда. Вот в этой первой контрольной точке группа расходится. Далее ст. лейтенант Фонов в составе двух единиц следует самостоятельно и на подступах к аэродрому Врублёвка занимает оборонительную позицию, - полковник кончиком карандаша прочертил две короткие линии, - Его задача - обеспечить общее прикрытие до полного завершения операции. Основная группа двумя единицами приступает к непосредственному выполнению задания. Вот подробный план, - полковник протянул лист. Выполненная на тонкой вощёной бумаге, схема чуть просвечивала с обратной стороны.
На некоторое время в кабинете установилась тишина. Наконец, генерал оторвался от документа и посмотрел на настенные часы:
- Ну, всё, нам пора, тёзка. А на так и не заданный Вами вопрос о практическом значении операции, то в большей степени, как вы сами теперь догадались, здесь имеет быть место политической акции, к сожалению.
Надевая китель, Фёдор Иванович обратил внимание, как заметно волнуется его заместитель, укладывая всю подготовленную документацию в большую кожаную папку. Не торопясь, генерал застегнул последнюю позолоченную пуговицу кителя, внимательно оглядел себя в зеркале и сдунул с обшлага невидимую соринку. Выходить из кабинета первым не стал, а терпеливо дожидался у двери. Слегка насмешливо взглянул в глаза подошедшему заму и тихо, как бы про себя, произнёс:
- Как-то лежим с твоим батей на окраине Мадрида в грязной вонючей канаве с двумя оставшимися патронами на двоих. Достал я фотокарточку жены с младшеньким и как бы последний привет им передаю, а Виктор мне и говорит, мол, слышь, Федя, ставлю бутылку лучшей малаги. Смерть - она, старушка, вполне благопристойная и я сомневаюсь, чтобы пожилая и опрятная дама за нами в эдакое говно полезла.
Генерал вздохнул:
- Пообещать-то пообещал... Потом уже, пока к своим везли, двое суток не просыхали, правда и самой малаги не видели. Да... - он тяжело качнул седеющей головой и совсем уже тихо добавил, казалось, без всякой связи с ранее сказанным:
- Согласен, Фёдор, нам давно припекло заниматься совершенно иными делами. Дай-то Бог, чтобы прихоть Верховного сошла всем с рук, - он толкнул дверь.
Часть 6 Охотники за танками
Рудольф сидел в тени "самоходки", спину приятно холодил металл. Босые ступни торчали на солнце, их припекало, но убирать не хотелось, когда ещё представится такая возможность? За последнюю неделю погода немного прояснилась, но по прогнозу опять ожидались дожди. Это радовало больше - не будет досаждать фронтовая авиация русских, кому нравится, когда на голову сыпятся бомбы?
Чтоб этих конструкторов в аду поджаривали! - думал Рудольф, - Неужели нельзя было броню на САУ сделать такую же, как и на "тиграх"? И всё это из-за орудия, чёрт бы их всех побрал! Хотя, действительно, с таким весом, да поставь ещё толстую броню, дальше Бранденбургских ворот не уедешь.
Из ближайших кустов послышался громкий смех и возмущённые выкрики. Опять Бруно сблефовал. Этому тупице бесполезно говорить, что повторяться нельзя, карты требуют не меньшего уважения.
Он прикрыл глаза и попытался заснуть, но ничего не получалось, то ли мысли одолевали, а вот теперь, кажется, и рана заныла. Сказать, что Рудольфу Вермезеру очень везло на фронте - этого не скажешь, а с другой стороны - ни одного серьёзного ранения, что давало ему основание всё же надеяться на благополучный исход компании.
Рудольф осторожно прикоснулся пальцами к макушке. Ранение головы было неопасное, но болезненное. По-правде говоря, он сам себя чувствовал виноватым, потому что по собственной глупости поторопился открыть стальную заслонку, через которую наводится на цель орудийная оптика. Едва образовалась щель, так сразу и чиркнуло по голове, ещё хорошо, что по касательной. Отец писал, спрашивал - осколочное или пулевое ранение получил его сын, как будто не всё равно отчего подохнуть. Можно только себе представить, как это известие "обрадовало" бы старика, узнай он, что какой-то сопливый пехотинец, сидевший на броне, решил не вовремя пострелять по русским. Одна из пуль при этом, возьми и угоди точно в отверстие у его ног. Но на этом злоключения бывалого наводчика орудия не закончились.