К его несчастью, "хомяк", пребывавший в ещё более мрачном расположении духа, раздражённо пробурчал:
- Я солдат и моя сфера деятельности ограничивается запасными частями, боеприпасами и продовольствием, господин майор. Однако должен заметить, что если ваших знаний действительно не хватает уловить значение этой стоящей книги, - он кивнул в сторону растерявшегося Винцера, - то осмелюсь посоветовать лейтенанта, как специалиста своего дела. Он-то наверняка должен это знать.
Наступила тишина. Как по команде, у всех присутствующих за столом офицеров словесная стычка возбудила интерес, чем-же ответит на этот выпад его молодой оппонент. Винцер окончательно смутился, но слишком заинтересованные взгляды окружающих заставили его взять себя в руки. Юношеским румянцем запылало лицо, он понял, что из-за этого чёртового пьяницы молчанием не отделаться и, как на экзамене, выпалил:
- Господин майор, что касается моих знаний и опыта, то ввиду своего возраста они не идут ни в какое сравнение с автором этой нужной и чрезвычайно своевременной книги.
Лейтенант со всей строгостью, на которую был способен, взглянул прямо в замутнённые глаза заместителя начальника штаба дивизии и ещё более твёрдым голосом закончил свою тираду:
- Но могу поручиться лишь в одном, что впервые в истории танковых войск Вермахта господин генерал теоретически обосновал особую роль механизированных частей в современном бою, особо выделив значение атак танковыми частями при поддержке пехотных дивизий. А в одной из своих ссылок он оговаривает, что подобная тактика хотя и приводит к значительным потерям, но зато позволяет сохранить стремительный темп наступления. Как один из примеров, он привёл французскую кампанию, когда ставка на быстроту и натиск полностью оправдали себя. И нас не должно не радовать, что все его теоретические измышления подтверждаются и сейчас.
Редкие хлопки молодых офицеров и доброжелательные взгляды старших окончательно успокоили лейтенанта. Однако выпитые до этого лишнии порции коньяка заставили его, что было явно не корректно, первому высоко поднять свою рюмку и победно завершить свой экспромт:
- Что касается моего профессионального уровня, господин майор, то как танкист с небольшим, но боевым опытом, смею высказать собственное мнение. Оно логически вытекает из книги уважаемого Хейнца Гудариана, что следует всё же опасаться, и вполне обоснованно, значительного отрыва танковых частей от пехоты. Внушительные потери на русском фронте не раз уже доказывали это. А сейчас хотелось бы помянуть наших погибших боевых товарищей.
Уловив явное одобрение, теперь уже в глазах самого командира дивизии, Винцер, не дожидаясь, первым лихо опрокинул рюмку. Но как оказалось, вполне мирно заканчивающийся вечер, не устраивал вконец опьяневшего "министерского выскочку". Уязвлённая гордость Карла требовала немедленной сатисфакции:
- Не увиливайте от ответа, "барон фон Винцер", - как показалось ему самому, крайне язвительно и остроумно выразился майор, - Вы не сказали главного, лейтенант, о сроках издания собственного "научного трактата". Так удачно начать свою речь и не закончить её...
При этих словах он качнулся и громко икнул, а для пущей устойчивости на стуле крепко уцепился пальцами за скатерть. Курт же, воспитанный в лучших традициях немецкой военной аристократии, основанной, в том числе и на уважении к старшим по званию, совершил то, чего делать никак не подобало. Добропорядочное слово "барон" прозвучало для него в крайне оскорбительном значении, усугублённое к тому же изрядной дозой спиртного, влитой в уже протестующий желудок. Всё это окончательно вывело лейтенанта из равновесия. Холодным, взбешённым тоном, глядя через примолкнувший стол в остекленевшие глаза штабиста, он громко и твёрдо заявил:
- Если я и издам свой трактат, то лишь по поводу незаконно присвоенного мне титула. Господин майор явно ошибся, бароном является мой денщик и он каждое утро подаёт мне начищенные сапоги. Весьма сожалею, что приходится заставлять его это делать, т.к. ввиду полного отсутствия профессионального военного образования, он абсолютно непригоден для производства даже в унтер-офицеры!
Упрекнуть майора Герлиха в отсутствии реакции было бы несправедливо. Голову "теоретика", от летящей в неё тарелки с остатками консервированных французских омаров, спасла лишь реквизированная скатерть. Она не выдержала давления массы в сто шестьдесят фунтов и поползла вниз, в результате чего вторая рука "метателя" предательски дрогнула. К великому возмущению присутствующих, чешский фарфор чуть изменил свою траекторию и по иронии судьбы, окатил своим содержимым подполковничий мундир действительного потомственного барона фон Зыбке.