— Вашим кредиторам открывается только один путь, — проговорил он, неловко ерзая на стуле. — Это суровая мера и чрезвычайно неприятная, но…
— Пожалуйста, не оправдывайтесь, мистер Лаблаш, — прервал его Беннингфорд, несмешливо улыбаясь. — Я отлично знаю вашу нежную чувствительность. Надесь, однако, что вы исполните свою… свою неприятную обязанность, не утомляя меня изложением подробностей относительно того, как это будет сделано. Я заплачу сразу свой долг Манча, а затем вы уже займитесь своим делом.
Беннингфорд поднялся со своего места и пошел по направлению к двери. Значение его поступка было ясно, но Лаблаш еще не имел намерения уходить. Он повернулся на своем кресле, чтобы видеть лицо Беннингфорда.
— Подождите… э!.. Беннингфорд!.. Вы немного торопитесь. Я хотел только что сказать, когда вы прервали меня, что у меня есть одно предложение, которое я намерен сделать вам, и это может разрешить ваши затруднения. Я согласен, что такое предложение не совсем обыкновенное, — прибавил он с многозначительной улыбкой, — но все же думаю, что Калфордский банк найдет выгодным для себя отложить взыскание.
Истинная цель этого раннего утреннего визита должна была наконец обнаружиться. Беннингфорд это понял и потому, закурив новую папироску, вернулся на прежнее место. Вкрадчивая манера его непрошеного гостя таила в себе какую-то опасность, и Беннингфорд приготовился отразить ее. Но Лаблаш, по-видимому, тоже понимал, что с ним надо обращаться осторожно, и потому он изменил свой обычный метод, который употреблял в отношении своих жертв.
— Какое же это «необычное» предложение, которое вы собираетесь сделать мне? — спросил Беннингфорд несколько высокомерным тоном. Он не заботился о продаже своего имущества, так как знал, что она неизбежна. Лаблаш, конечно, заметил тон его вопроса, но не подал вида. У него была определенная цель, и потому он сдерживал свой гнев, так как это могло помешать успеху его плана.
— Просто одно маленькое деловое соглашение, которое должно удовлетворить требованиям всех сторон, — сказал Лаблаш спокойно. — В настоящее время вы выплачиваете десять процентов на главную сумму в тридцать пять тысяч долларов долга Калфордскому банку. Ваш долг мне двадцать тысяч долларов включает и сумму процентов, по десяти процентов в год, в течение десяти лет. Прекрасно. Но ваше ранчо может дать больший доход, чем оно дает вам в настоящее время. С вашего позволения, Калфордский банк назначит сюда опытного управляющего, которому будет выплачиваться жалованье из доходов. Вся остальная сумма, за исключением тысячи пятисот долларов, которые составляют ваш ежегодный доход, будет выплачиваться вашим кредиторам. Таким образом ваши главные долги, по тщательному исчислению, должны быть ликвидированы в течение семи лет. Принимая во внимание, что срок займов сокращается на три года, Калфордский банк согласится сделать скидку пяти процентов. Позвольте мне уверить вас, что это вовсе не какая-нибудь филантропическая схема, а лишь результат чисто практических соображений. Ваши же выгоды тут очевидны. Вы имеете обеспеченный доход в течение этого времени, а ваше ранчо, под влиянием хорошего управляющего, значительно улучшится. Через семь лет ваша собственность вернется к вам, но она станет гораздо более ценной, чем теперь. Таким образом вы будете только в выигрыше от подобной комбинации. Мы же, с своей стороны, получим и свои деньги и проценты полностью, и у нас не будет неприятного сознания, что мы вас довели до нищеты.
Лаблаш, этот ростовщик и мошенник, теперь добродушно улыбался, произнося эти слова и поглядывая на своего собеседника. Беннингфорд тоже смотрел на него и думал, что Лаблаш замышляет какую-нибудь еще более подлую проделку с ним. Слова ростовщика казались такими добродушными. Он старательно позолотил пилюлю, которую собирался заставить Беннингфорда проглотить. Какая же была у него скрытая цель? Это надо было выяснить!..
— То, что вы говорите, звучит очень хорошо. Но наверное это не все. Что же вы требуете взамен от меня? — спросил Беннингфорд.
Лаблаш все время тщательно следил за впечатлением, которое должны были произвести его слова, и размышлял о том, был ли Беннингфорд действительно умен выше среднего уровня, или же он был только дурак и больше ничего? Потому он не сразу ответил на его вопрос, а вынул табакерку и, понюхав табаку, чихнул и с трубным звуком высморкался в большой красный платок.
— Единственно, что требуется от вас, это — чтобы вы покинули эту страну на ближайшие два года, — произнес он медленно и с ударением.
Беннингфорд понял все. Это было для него внезапным откровением, но он не удивился. Порой у него и раньше возникали какие-то смутные подозрения, но он не останавливался на них. Теперь было ясно, чего добивался ростовщик и зачем он так оплетал Джона Аллондэля, стараясь окончательно погубить его. У Беннингфорда явилось страстное желание застрелить этого человека, сидящего перед ним. Но он силою воли подавил в себе это стремление, и вдруг ему стало смешно, когда он снова поглядел на ростовщика, на эту гору сала, и представил себе рядом с ним прекрасную дикарку Джеки. Он не мог удержаться и разразился насмешливым хохотом.
Лаблаш, не спускавший с него своих рыбьих глаз, начал краснеть от прилива гнева. Он как будто хотел вскочить, но только нагнулся вперед, оставаясь сидеть в кресле.
— Ну что? — спросил он каким-то свистящим голосом.
Беннингфорд пустил ему прямо в лицо струю дыма и с гневно сверкающимй глазами указал ему на дверь.
— Убирайтесь вон… сейчас же! — крикнул он.
Лаблаш тяжело поднялся, но в дверях он обернулся и, с лицом, искаженным яростью, проговорил:
— Ваш долг Манча передан мне. Вы должны уплатить без промедления!..
Он едва успел произнести эти слова, как послышался в ответ выстрел, и пуля ударилась в рамку двери. Лаблаш быстро выскочил и поспешил туда, где стояли его лошади, не дожидаясь, чтобы они подъехали. Вслед ему послышался громкий, насмешливый хохот Беннингфорда.
Глава XI
ЛАБЛАШ ОТКРЫВАЕТ ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ
Прошел только месяц, и ранняя весна с чисто тропической внезапностью сменилась золотистым летом. Такая быстрая смена времени года составляет одно из многих преимуществ климата этой прекрасной страны, где природа не прибегает к полумерам и не отличается капризами. Весна прогоняет зиму, жестокую, свирепую зиму, в течение нескольких часов. Достаточно одной только ночи, и, в свою очередь, нежное влияние весны пересиливается с такой же быстротой пышным расцветом лета.
Фосс Ривер сиял теперь самыми яркими и разнообразными красками, сосновые леса заменили свою мрачную зимнюю одежду более светлой, веселой окраской и, залитые сверкающими солнечными лучами, лишились своего угрюмого вида. Они манили к себе своей прохладной и приятной тенью. Уровень воды в реке стоял очень высоко. Таяние снегов на далеких горных вершинах превратило ее в бурный поток холодной, как лед, воды, грозящей залить берега, разрушив все препятствия.
Но самое магическое превращение в первый же месяц лета произошло со стадами скота, которые были пригнаны весной из самых отдаленных мест прерии, куда они разбрелись. Все животные были тогда очень худы, истощены и почти умирали с голода. Но достаточно было двух недель после того, как прерия покрылась сочной весенней травой, и стада сразу изменили свой внешний вид. Все обитатели Фосс Ривера ценили блага, которые приносило лето, но никто так не радовался этому, как Джеки Аллондэль. Но очень немногие так усиленно трудились, как она! Она, почти единолично, справлялась с чрезвычайно трудной задачей управления огромным хозяйством ранчо, входя во все мелочи организации, и вряд ли кто-нибудь другой мог соперничать с нею в знании скотоводства и фермерского дела. Но она выросла в прерии, сроднилась с ранчо, и теперь имела только одну цель: спасти ранчо от гибели и своего дядю от окончательного разорения.
Силас, метис, главный надсмотрщик ее дяди, так говорил всем, кто выражал удивление, что такая молодая девушка может одна управлять всем хозяйством ранчо.
— Мисси Джеки? — восклицал он, выражая свой восторг перед ее способностями со свойственной его расе образностью. — Она сдвинет с места горы, если надо будет задержать ураган, и будет играть ледниками, как мячиками!..