Они пришли к финишу почти одновременно, и все же Саша опять был чуть быстрее. Он выглядел очень сосредоточенным, когда натягивал на негритянку лифчик, что вызвала смех в зале. "Где твоя ласка, нежность, Александр?" - взывал к нему ведущий, но тот трудился, не обращая внимания на все вокруг и преуспел. Карлита уже красовалась в кепочке и с ракеткой в руке, когда негр еще переминался в форме, но в одной бутсе, а Анжела возилась со второй.
- Итак, - воскликнул ведущий, - итак! Что у нас получилось? Защитник сборной Нигерии, непроходимый и могучий, и... конечно, это Мартина Хингис, скрывавшая свое истинное лицо от репортеров. Превосходно! Но... Дорогая Анжелочка, - сказал ведущий подходя к ней и беря под руку. Та покусывала губу. - не то, чтобы я не любая футбол. Это замечательный вид спорта, но сегодня наша теннисистка оказалась в лучшей форме, а вернее более быстро в нее попала.
Он поцеловал ей руку. - Мне очень жаль, но вы сегодня проиграли, и наш Сципион - я думаю это будет справедливо - поможет вам снять то, что скрывает мечту любого нормального мужчины. Поехали! - он хлопнул в ладоши и отошел в сторону, свет приглушился, оркестр заиграл что-то экзотическое.
Анжела выглядела хладнокровной, когда негр своими толстыми пальцами методично, не спеша стаскивал с нее кофточку, лифчик, юбку и, наконец, трусики, тоже черного цвета, но что-то подсказывало Вадиму, что она на пределе и может сорваться. У него был опыт по своим моделям. Когда внешне все спокойно, но руки и губы так поддрагивают, а взгляд предельно сосредоточен, словно натянутая струна, в этом нет ничего хорошего. Ни для человека, ни для окружающих.
- Наша дива наконец-то по праву заслужила букет! - сказал ведущий, с поклоном протягивая ей цветы, и та их взяла. - Анжелочка, вы просто великолепны, и если бы я не был человек глубоко порядочный и семейный, то плюнул бы на все и пустился во все тяжкие.
- А чего я хочу вас не интересует? Вам на это наплевать? - тихо спросила она, встряхивая волосами.
Зал притих. - И чего же вы хотите, дорогая Анжелочка? - безупречно вежливо
вопросил ведущий, видимо, почувствовав опасность ситуации.
- Во-первых, я хочу, чтоб вы перестали называть меня "дорогой Анжелочкой", - все так же тихо, но уже с прорывающимся отчаянием в голосе сказала она. - А, во-вторых, - ее голос окреп и возвысился, - я очень хочу, чтобы все это поскорее кончилось, и я больше никогда бы не видела ни вас, Михаил, ни вас, - она кивнула в зал. Раздался гул негодования, но тут же стих, Анжела отвела руки от груди и выставила ее вперед. Розы упали на пол. - Смотрите! Смотрите, если хотите, если вам это доставляет удовольствие. Все равно меня, моей настоящей "я", какая я внутри, вы не увидите никогда! Да вам это и все равно. Вам нужно зрелище, поэтому вы здесь, поэтому люди включили телевизор. А то что есть чужое унижение, боль - этого никто не хочет видеть?
Анжела повернулась к ведущему, и ее глаза горели, хотя ей все еще удавалось говорить относительно ровным голосом.
- Вы и ваши игры, Михаил... - начала она.
- Моя милая Анжела, раз вам не нравится, что я называю вас дорогой, замечу вам, - хладнокровно, уже без улыбки сказал ведущий,- что вас никто не хватал на улице и не тащил сюда силком. Вы пришли сюда сами, так же и уйдете. У вас была и остается свобода выбора.
Также, как и у наших телезрителей. Вы безусловно расстроены, но...
- Я не расстроена,- прервала его девушка. Ее грудь разгоряченно приподнималась вверх-вниз, но она вряд ли это замечала. - Напротив, я рада, что в прямом эфире могу сказать все, что думаю. Что бы вы мне предложили в ВАШЕЙ суперигре? Переспать с негром? Взять у него в рот? Или пописать в прямом эфире? Ведь вы уже практиковали такое. И тогда вы бы тоже дали мне автомобиль - или что там еще - и все были бы довольны. И ваш рейтинг забрался бы еще выше. Она повернулась к зрителям. - Неужели вы не видите, во что превращается эта игра? Вы считаете меня марионеткой, ставкой в игре? Вы считаете, что за сотню - другую баксов я перепихнусь с любым из вас? Может и так, но не ради денег. А из-за того, что я ненавижу саму себя, стоящую сейчас здесь. Такую же пустую и никчемную, как весь этот балаган. И если бы я выиграла, то смогла бы забыть об этом. Я говорю правду, хотя не знаю почему и есть ли в этом смысл. Я женщина, но не вещь. - не выдержав, она закрыла лицо руками и заплакала... и не только глазами. От лобка вниз по ногам сбегали желтые струйки, и это, наверное, было самое правдивое, самое чистое свидетельство ее слов.