Мадлен насмешливо посмотрела на него.
— А может, вы не хотите моего участия, потому что я женщина?
— Не совсем так, — ответил Рейн.
Он был не против привлечения к службе женщин-агентов, если они были достаточно подготовлены и могли хорошо справиться с поставленной задачей. Те из них, с кем он имел дело, были настоящими мастерами шпионажа, хладнокровными и безошибочно действующими.
— Я не люблю привлекать к работе гражданских.
— Гражданских?
— Непрофессионалов.
Мадлен насупилась.
— Вы боитесь, что я недостаточно смелая.
— Нет.
Дело было совсем не в этом. Что касалось смелости, Мадлен стоила десятерых.
— Я нисколько не подвергаю сомнению вашу отвагу, дорогая моя. Я, без преувеличения, был восхищен тем, как вы разобрались с бароном Эккерби. Просто вы не обладаете нужными навыками и опытом для подобной работы.
Мадлен недоверчиво глянула на него.
— А, может, вы осторожничаете потому, что я дочь вашего друга?
Отчасти это было так. Он стремился оградить ее ото всех опасностей, в том числе и потому, что чувствовал за нее ответственность.
— Согласитесь, ваш отец не одобрил бы того, что я вами рискую.
— Возможно, что и одобрил бы. Папа всегда учил нас умению постоять за себя. Его больше огорчило бы, если б мы прятались за его спиной. К тому же риск не так уж и велик, правда ведь?
Конечно, ее жизни ничего не угрожает. Если бы было иначе, он ни в коем случае не взял бы ее с собой. Ему доводилось терять агентов в свое время. Хотя Рейн никак не мог предотвратить их смерти, он до сих пор ощущал чувство вины. И эта вина увеличится тысячекратно, если он причинит хоть малейший вред дочери Дэвида Эллиса.
— Я вам уже говорил, не хочу, чтобы вас обвинили в воровстве.
— Все же я очень хотела бы принести пользу. К сожалению, у меня, в отличие от вас, почти не было возможности оказать кому-либо существенную помощь.
Рейну было очень трудно устоять перед ее молящим взглядом.
— Неужели вы не дадите мне никакой роли в этом деле?
— Вам предстоит важная роль, дорогая. Вы будете все время присматривать за мадам Совиль. Если увидите, что она оставила гостей и собирается выйти из залы, вы должны будете занять ее. То же касается и любой подозрительной активности со стороны ее слуг. А если я задержусь наверху, вы должны будете создать какое-либо чрезвычайное происшествие.
— Какого рода происшествие?
Он пожал плечами.
— Зависит от обстоятельств. Вы можете упасть в обморок. Или пролить вино на кого-нибудь из гостей. Или опрокинуть подсвечник. Там будет видно, что лучше подойдет ситуации. Импровизируйте.
На лице Мадлен отразилось разочарование.
— То есть моя задача — только привлечь к себе внимание, если потребуется?
— Да, только это.
— Хорошо, — неохотно согласилась она.
Рейн твердо посмотрел на нее.
— Я хочу, чтобы вы пообещали в точности следовать моим инструкциям, дорогая моя. В противном случае придется отменить всю эту затею.
Мадлен некоторое время пребывала в нерешительности, затем в ее глазах мелькнул огонек веселья.
— Конечно же, я обещаю, маэстро.
В ответ на его вопросительный взгляд она заявила невинно:
— Вы не разрешаете мне называть вас «милорд», и я подумала, что «маэстро» вас устроит.
Он не знал, злиться ему или смеяться.
— Сойдет просто «Рейн».
Он достал из кармашка в двери кареты сложенный лист бумаги и протянул ей.
— Фредди по памяти нарисовал план дома вдовы. Изучите его на тот случай, если все-таки вам придется пройти куда-либо дальше гостиной.
— Вы к каждой операции так тщательно готовитесь? — спросила она с любопытством.
— Более или менее. Когда жизнь зависит от мельчайших деталей, приходит понимание необходимости скрупулезного планирования. Но всегда остаются неучтенные факторы, которые могут полностью опрокинуть заготовленную схему, например, простое невезение. Поэтому нужно иметь запасные варианты действий на случай провала. А сейчас изучите план, начиная со спальни, дорогая.
— Интересно, откуда Фредди так хорошо знает именно эту комнату, — пробурчала Мадлен шутливо, прежде чем заняться чертежом.
Рейн наблюдал за ней все время, пока девушка была погружена в это занятие. Глядя, как она непроизвольно терзает свою пухлую нижнюю губу, граф вспомнил, как делал с ней то же самое в тот вечер на балу. Признаться, тогда он почти потерял власть над собой. Хэвиленд зашел намного дальше, чем собирался, но не было никаких сил сопротивляться чарам трепещущей в его объятиях женщины, ее затуманенным страстью глазам, ее обнаженной упоительной груди. Он вспомнил, как ласкал упругие соски пальцами, а потом ртом, жаждущим насытиться ею…