— Боюсь, я должна. Мне нужно одеться и приготовиться к сегодняшнему вечеру.
— Сегодняшнему вечеру?
— Я забыла тебе сказать… — произнесла она беззаботно. — Арабелла устраивает ужин для некоторых семей, проживающих по соседству. После застолья будут карты, и я собираюсь туда поехать. Но тебе не стоит обременять себя посещением. Я знаю, ты не любитель скучных формальных визитов.
Рейн опять нахмурился. У Мадлен появились отдельные от него дела, и она, видимо, настроена жить самостоятельной жизнью. Но разве не этого он хотел?
— Я хочу поехать, — ответил он. — Мое присутствие облегчит тебе адаптацию в обществе.
— Тогда я пошлю в Дэнверс-холл записку, чтобы они ожидали и тебя.
Вытершись, Мадлен накинула в высшей степени изящный пеньюар салатного шелка, распахнувшийся, когда она неспешно подошла к нему и, склонившись, запечатлела невесомый поцелуй на его губах. Страстный огонь пронесся по его телу, прежде чем она запахнулась, вновь спрятав от его жадного взора свое аппетитное тело. Затем, собрав одежду, девушка покинула ванную, тихонько затворив за собой дверь.
Через какое-то время Рейн поймал себя на том, что замер, уставившись на дверь. Его определенно поразила произошедшая в ней перемена. Проявившаяся чувственность Мадлен ему нравилась, равно как и ее смелая инициативность, и все же при этом он был обеспокоен. Из его опыта следовало, что женщина, занимающаяся соблазнением, может оказаться лживой и опасной. Камиль, по крайней мере, соблазнила его для своей собственной выгоды…
Возможно, Рейн опять преувеличивал, точно так же, как тогда, когда заподозрил Мадлен в любовной связи с бароном Эккерби. Он вполне четко осознавал, что его недоверие порождено изменой Камиль. И неосознанно начал искать признаки предательства также и в поведении своей жены.
Однако даже если в ее помыслах ничего такого не было, надо было признать, что граф постепенно становится слишком привязан к своей очаровательной супруге.
С этого момента он должен быть осторожнее. Приняв решение, Рейн потянулся за мылом.
Глава четырнадцатая
Рейн заставляет женщину отчаянно желать его поцелуев, маман, но я надеюсь заставить его желать меня. К сожалению, несмотря на все мои усилия, он, кажется, чрезвычайно тверд и невосприимчив.
Перемена, произошедшая с Мадлен, была совершенно очевидна для Рейна. Во время их ужина в Дэнверс-холле на ней было изумительное вечернее платье из оливковой тафты, поверху отделанное белыми брюссельскими кружевами. Ее прическа была значительно более женственная, чем раньше: в локонах поблескивали нити мелкого жемчуга и изумруды.
Черты Мадлен сейчас казались более изящными и утонченными. Рейн правдиво признался себе, что его жена выглядит почти красавицей в этом модном, изысканном образе. Наблюдая за ее поведением с другими гостями, он сделал вывод, что она вполне готова принять новую для нее роль графини.
Немудрено, что Рейн во все время ужина боролся с притягивающим воздействием, которое она на него оказывала. Не было никаких сомнений в том, что новая Мадлен намного симпатичнее той непривлекательной старой девы, на которой он женился на прошлой неделе. И хотя ее внешность была для него не так важна, как ум и живой характер, он ничего не мог поделать с потрясением, которое произвела случившаяся с ней перемена. Рейн ощущал, что его намерение сохранять между ними дистанцию становится, помимо его воли, все менее твердым, решимость все слабеет, и это его настораживало.
Его непреклонность совсем пошатнулась, когда они вернулись домой в Ривервуд и отправились спать. Мадлен, вместе с раскрепощенной чувственностью, обрела также и уверенность в своей женской притягательности. Когда Рейн провожал ее наверх к дверям спальни, она остановилась на секунду и посмотрела в его глаза.
Поймав ее лучистый взгляд, граф прочел в нем одновременно и призыв, и вопрос. Рейн тут же вспомнил, какой пылкой и любвеобильной она была в его объятиях всего несколько часов назад. Он все еще ощущал тугое сжатие ее плоти вокруг своей во время того яростного оргазма.
Вспоминая ее вкус, тепло, фактуру ее кожи, Рейн почувствовал мощный приступ похоти, охвативший его существо — что, возможно, она как раз и намеревалась в нем вызвать. По выражению лица Мадлен он понял, что она догадывается о его грезах. Ее губы растянулись в той же кокетливо-дразнящей улыбке, которую он видел сегодня днем во время их страстного свидания.
Он на несколько мгновений остановил взгляд на ее пухлых, сочных губах… но тут же принудил себя очнуться от этого наваждения. Ему непреодолимо хотелось проследовать за Мадлен в ее спальню и всю ночь напролет насиловать ее. Он отчаянно желал опять оказаться внутри нее. Но все же граф оставил ее возле дверей, решительно намереваясь ограничить свои супружеские визиты, несмотря на то что сам же объявил о желании получить наследника.