Мадлен недовольно нахмурилась.
— Вы позволяете своей бабушке полностью распоряжаться вашими жизнями?
Дафна сморщила нос.
Боюсь, что так. Видите ли, бабушка держит в своих руках все финансовые рычаги, а мы бы очень не хотели, чтобы наши сыновья лишились законно причитающегося им наследства, поэтому вынуждены плясать под ее дудку.
Мадлен помолчала, прежде чем ответить.
— Так чего же вы хотите от меня?
— Ну… — Дафна замялась. — Я не думаю, что с этим вообще что-то можно поделать. Даже если вы найдете возможность извиниться перед бабушкой за свою дерзость, я очень сомневаюсь, что ваше покаяние поможет решить проблему.
— Ваш приезд сюда инициировала ваша бабушка?
— Нет, она ничего не знает. Но Рейн, в конце концов, наш брат, и мы обеспокоены его благополучием так же, как и судьбой наших сыновей. И к тому же нам хотелось увидеть, кого он выбрал себе в жены.
— Странно, что леди Хэвиленд не запретила вам этого сделать.
— О нет, она запретила. Бабушка чрезвычайно расстроилась, когда узнала, на ком женился ее любимый внук. Буквально пришла в ярость. И очень прогневалась на вас за то, как вы с ней разговаривали.
— Полагаю, я была с ней недостаточно почтительна.
— Несомненно, это так, — вмешалась в разговор Пенелопа, поднимаясь на ноги. — Пойдем, Дафна, больше нам не о чем говорить.
— Да, нам, кажется, пора, — согласилась та. — Мы и так задержались дольше, чем на положенные пятнадцать минут.
Мадлен подумала, что это достаточно абсурдно — проделать долгий путь из Лондона, чтобы так быстро уехать, но им, надо полагать, не хотелось, чтобы она восприняла их визит как дружеский, хотя они и были теперь ее золовками.
— Всего доброго, — сказала Пенелопа все тем же официальным тоном, подтверждая предположение Мадлен.
Она целеустремленно направилась к двери гостиной, а Дафна тем временем произнесла громким шепотом, обращаясь к Мадлен:
— По правде, говоря, Пенни не хотела приезжать к вам, пока я не убедила ее, сказав, что поеду хоть с ней, хоть без нее. Она страшно не любит подчиняться моим требованиям.
Дафна последовала за своей сестрой, как вдруг остановилась.
— Да, кстати, Рейн уже передал вам драгоценности Хэвилендов?
Этот вопрос застал Мадлен врасплох, так как ничего подобного она не ожидала.
— Нет, еще нет.
— Попросите его сделать это. Хотя едва ли справедливо, что они достанутся вам, — добавила она простодушно, — поскольку мы с Пен имеем на них больше прав. Но драгоценности наследуются вместе с титулом. Это также одна из причин, по которой бабушка так прогневалась на вас. Ей очень уж не хочется их потерять.
— Она может держать их при себе столько, сколько пожелает.
Дафна уставилась на нее.
— Вы значительно более щедры, чем я могла бы быть на вашем месте.
Мадлен внезапно осенила догадка.
— А вы не знаете, где хранятся драгоценности? В банке? Или здесь, в сейфе, или в лондонском доме Рейна?
— Думаю, что в банке, — ответила та, улыбнувшись. И добавила извиняющимся тоном: — Мне лучше поспешить. Пенни очень сердится, когда что-нибудь выходит не по ее. В точности, как бабушка.
— Что ж, спасибо за визит. Была рада с вами познакомиться.
— И я тоже. Мне очень жаль, что наша встреча произошла при столь неблагоприятных обстоятельствах.
— И мне жаль, — искренне сказала Мадлен.
Дафна своим очарованием очень походила на Рейна, в то время как Пенелопа более напоминала их бабушку. Мадлен, конечно, не предполагала, что они станут близкими подругами, по крайней мере, до тех пор, пока леди Хэвиленд оказывает на них такое всеобъемлющее влияние. Но ей бы очень хотелось узнать Дафну получше. И она точно не хотела бы стать причиной взаимоотчуждения Рейна и его сестер.
Когда в этот же день ближе к вечеру Рейн вернулся домой, то сразу же прошел в свой кабинет. Мадлен постучала к нему в дверь, как только узнала о его приезде.
— Твои сестры сегодня приезжали сюда, — сказала она, входя в комнату.
Во взгляде Рейна, как ей показалось, светилось дружелюбие, когда он пригласил жену присесть на диван.
— Надеюсь, они обошлись с тобой более почтительно, нежели моя бабушка?
— Немногим более. Дафна с течением времени стала чуть приветливее.
— Чего они хотели?
— Полагаю, оценить меня. По крайней мере, они одобрили мое платье, — иронично ответила Мадлен.
Рейн окинул взглядом ее изысканный наряд.
— В таком одеянии ты вполне сойдешь за свою в их великосветских кругах.
Почему-то ей показалось, что его замечание не является комплиментом. Нахмурившись, Мадлен постаралась перевести разговор на другую тему.
— Похоже, у вас с сестрами хорошие отношения. Вы очень близки?
Рейн пожал плечами.
— Я привязан к ним, но не могу сказать, что мы очень уж близки. Пенелопа — властолюбивая женщина, безжалостно держит своего мужа под каблуком. Она как две капли воды похожа на нашу бабушку. Дафна вселяет больше надежд. Она склонна к театральности, но достаточно умна. Обе целиком и полностью принадлежат обществу, до которого, как ты знаешь, мне нет никакого дела. Уже хорошо, что они достаточно разумны в отношении своих сыновей, хотя я не могу одобрить того, как они балуют мальчиков. Жаль, сестры не привезли сюда моих племянников.
— Да, я бы с радостью с ними познакомилась, — согласилась Мадлен.
Она чуть помолчала, прежде чем добавить:
— Дафна сказала, что леди Хэвиленд теперь оставит все свое сказочное состояние твоим сестрам из-за того, что ты женился на мне.
Рейн посмотрел на нее безо всякого выражения.
— Бабушка вправе распорядиться своим состоянием так, как посчитает нужным.
— Конечно же, она вправе, но я бы не хотела, чтобы ты пострадал из-за меня, Рейн.
— Ты очень заботлива, дорогая, — сказал он, проникновенно глядя на нее.
— Я бы хотела сделать что-нибудь, что могло бы смягчить отношение твоей бабушки ко мне, — сказала она с искренним сожалением.
— Не принимай это близко к сердцу.
Мадлен грустно улыбнулась.
— Я не могу не волноваться на этот счет. Дафна также сказала, что фамильные драгоценности обычно переходят по наследству графиням Хэвиленд.
На одно мгновение черты лица Рейна заострились.
— Это упрек за мою невнимательность? Ты хочешь, чтобы я распорядился привезти украшения, чтобы ты могла их носить?
— Нет, совсем наоборот. Я вовсе не хочу усиливать враждебность твоей бабушки, лишая ее того, что она считает принадлежащим ей по праву.
— Поскольку драгоценности передаются по наследству, ты имеешь полное право на них претендовать.
Мадлен пожала плечами.
— Я никогда не носила дорогих украшений и не имею желания делать это теперь. Я не испытываю потребности в том, чего у меня никогда не было.
Рейн достаточно долго смотрел на нее, как будто пытаясь определить, насколько правдивы ее слова. Мадлен начала чувствовать неловкость под его испытующим взглядом.
— Поскольку тебе нужно распорядиться, чтобы их привезли, значит ли это, что они хранятся в Лондоне? — спросила она, с целью переключить его внимание на другой предмет.
— Да, — ответил он после секундного замешательства.
— Но у тебя же есть сейф здесь, в кабинете?
— Почему ты спрашиваешь?
В действительности, она хотела знать, насколько трудно было Джерарду похитить ожерелье барона Эккерби из его сейфа. Но Рейну она сказать об этом не могла.
— Ну, мне просто интересно. Должно же у тебя быть место для хранения важных документов.
— Да, у меня есть сейф.
— И как он запирается? Встроенным замком или висячим?
Он опять посмотрел на нее тем же пронизывающим взглядом.
— Замковый механизм является частью сейфа, а ключ я держу в безопасном месте. К чему все эти вопросы, дорогая? Ты хочешь поместить что-либо на хранение?
— Нет, просто интересно.
Мадлен решила, что будет разумнее сменить тему разговора.
— Ну хорошо, не буду больше тебя отвлекать. Но я подумала… Может, нам сегодня вечером вместе поужинать?
— Я как раз и собирался поужинать с тобой, — ответил Рейн прохладно.
— Нет, я имела в виду… в моей комнате.
Мадлен снова ощутила на себе его пристальный взгляд.
— Что ты задумала?
Мадлен ощутила на своих щеках разгорающийся румянец. Ей было неудобно так прямо предлагать ему свидание, тем более, что он никак не проявлял встречной готовности. Но если граф собирается и дальше игнорировать ее, то она придумает какой-нибудь окольный способ его спровоцировать.
— Я хочу поужинать с тобой в моей гостиной. Ты сделаешь мне такое одолжение?
На мгновение его взгляд задержался на ее груди, а затем Рейн вновь посмотрел ей в глаза.
— Хорошо, — сказал он ничего не выражающим голосом.
Мадлен сочла его безынициативность плохим признаком. Ей оставалось надеяться на то, что задуманное ею для этого вечера придется ему по вкусу.