– Какими еще глубинными секретами?
– Ну я про отца рассказал. А ты на своем цыганском выражался. Блин, это круто, это очень и очень круто, я такого языка никогда не слышал. Скажи что-нибудь.
– Отвянь.
– Ну чего ты? Ты из-за той девчонки кислый?
– Какой я тебе кислый?
– Да я по-доброму.
– Чего она выделывалась? – задал риторический вопрос Костя и посмотрел в серую и мрачную вечернюю пустоту.
С его губ слетал еле заметный пар, словно на улице царила зима или поздняя осень. Парень вяло покачал головой, а за его спиной, где-то в здании, до сих пор громыхала музыка и переливался тусклый свет.
– Шувани.
– Это что значит?
– Ведьма.
– А как на вашем красавица?
– Гожо.
– А «иди на хрен, другой повезет больше»?
Ромал рассмеялся и посмотрел на блондина. Тот тоже улыбался. С разбитой губой и напухшим, синюшным носом выглядел он нелепо. Впрочем, Костя и сам выглядел не лучше. Его вдруг осенило, что, возможно, Лизу попросту испугал его внешний вид. Кто захочет общаться с парнем, у которого по всему лицу ссадины? А он ведь не входил в число ее знакомых и начал приставать на вечеринке. Какие у него были шансы? Никаких.
Как же он облажался! Надо было подумать об этом прежде, чем производить первое впечатление. А сейчас уже ничего не изменишь. Придется работать с тем, что есть. Ромал так и сидел, погрузившись в свои мысли, пока не услышал оглушительный шум.
Он обернулся и огорошенно вскинул брови.
Из-за поворота выехала шикарная черная машина. Точнее сказать, она ворвалась с заносом, как гоночное авто на последнем круге. Покрышки дико завизжали, на асфальте появились две черные полосы, и в следующее мгновение машина, будто щегол, врезавшийся в лобовое стекло, резко затормозила и заглохла напротив парней.
Костя прищурился, а Селиверстов поднялся на ноги и широко улыбнулся, как самый настоящий псих, намеревающийся покорить вселенную.
– Вот она, – прохрипел он, – мой паучок.
Ромал свел брови. Что еще за паучок? Более глупого прозвища для подружки он еще не слышал. Парень встал с бордюра, отряхнул джинсы и уставился на блондина, логично предполагая, что тот стартанул к своей девушке, но нет… Селиверстов рысью подлетел к капоту и уткнулся в него лицом, как в плюшевого медведя.
Его щека заскользила по теплому металлу.
– Мой паучо-о-ок, – вновь пропел он, прикрыв от блаженства глаза, – как же я скучал.
В этот момент водительская дверь распахнулась, и из машины вышла девушка. Злая, недовольная девушка с взлохмаченными шоколадными волосами и миллионом веснушек на бледном лице. В мятой широкой футболке и таких же широких штанах. Она походила на свирепую пантеру в преддверии смертельного прыжка.
– Ты видел, который час? – спросила девушка и захлопнула дверь. Раздался громкий стук, но Артур не обратил внимания – все поглаживал капот машины. – Башка тупоголовая, у меня же завтра…
– Да ладно тебе, – проворковал Селиверстов.
– Ладно?
– Ты ведь не в обиде.
– Не в обиде? – Незнакомка раздраженно всплеснула руками и отвернулась, с трудом удерживаясь от того, чтобы не накинуться на парня с кулаками. – Просто немыслимо.
– Ну чего ты?
– Ничего.
– Лгу-у-унья!
– Сейчас три часа ночи, – напомнила незнакомка, подошла к парню и с такой силой пихнула его в плечо, что он отскочил от машины и выпрямился по струнке, – ты засранец!
– Сама такая!
– Я расскажу маме.
– Ничего ты не расскажешь, – возмутился Артур.
– А вот и расскажу. Про драку, про больницу. С удовольствием посмотрю, как она шкуру с тебя сдерет.
– Да ты извращенка!
– А ты непроходимый болван!
– Вы… – Костя откашлялся и приподнял перед собой руки. – Что происходит?
Арт одернул футболку и повернулся к Ромалу. Кто бы мог подумать, что сначала ты растишь этих маленьких сорванцов, таскаешь их с собой на разные тусовки и вечеринки, а потом они вырастают, орут на тебя и обзывают болваном.
– Эта сумасшедшая – моя сестра.
– Ты не говорил, что у тебя есть сестра.
– Я хотел брата.
Незнакомка покосилась на Артура и поинтересовалась:
– А по лбу не хочешь?
– Тогда тебе придется принести лестницу. Ты же у нас… ка-а-арлик.
Селиверстов захихикал, а девушка вновь ударила его по плечу, потом по животу, ну и хорошенько по затылку. Ударами это, конечно, сложно было назвать, потому что Артур продолжал смеяться. А незнакомка продолжала злиться. В конце концов она сдалась и на выдохе взмолилась: