Выйдя во двор, Лакшми Мохан Рао почистил зубы веточкой вепы. Нахлынули воспоминания. Мать в детстве бранила его «нищим». А имя дала в честь богини счастья и богатства и жену подобрали с именем Лакшми. Мохан Рао усмехнулся. Когда мать говорила «нищий», она имела в виду лентяев и бездельников. Кто трудится, тот никогда не будет нищим! Лакшми Мохан Рао усвоил эту мысль и с молодости ретиво брался за любую работу. Сколько он их переменил — ведь на постоянную работу никак не удавалось устроиться. И счетоводом был в продовольственной лавке. И клерком в конторе работал. И лотерейные билеты продавал, выкрикивая: «Сто тысяч рупий за одну рупию!» И в кинотеатре контролером был… Но на любой работе его жалованья хватало только на половину насущных нужд! Недостающая половина принимала форму бесконечных болезней жены, недоедания, вечного страха перед жизнью.
Сын постоянно был голоден. На истощенном тельце выдавался круглый животик; он пестрел синими жилками, напоминавшими сеть рек на глобусе. Врач говорил, что это от увеличенной печени. Лакшми Мохан Рао знал, что люди упрекали его в смерти сына: дескать, врачей не звали, лекарств не давали. Это была неправда. И врача вызывали, и лекарства покупали, а иногда аптекарь в долг давал, но болезнь не отступала.
Пока мальчик был жив, жена лелеяла мечты о его будущем. «Может быть, он даже тахсилдаром[4] станет, как его дядя», — говорила она. Этот родственник — тахсилдар был предметом гордости Лакшми, жены Мохана Рао. Они его никогда не видели, никогда не получали приглашения ни на один семейный праздник, но все же при случае могли похвастаться именитым родственником.
Лакшми мечтала не только о блестящем будущем сына, но и об улучшении положения мужа. Четыре сотни рупий в месяц… Выигрыш в лотерее… Хороший домик… автомобиль… Сам Лакшми Мохан Рао так высоко не заносился: его желания и мечтания были совсем малюсенькими. Когда-то в детстве он мечтал, конечно, стать большим человеком… Ему хотелось быть знаменитым атлетом. Но для гимнастических упражнений нужно было особое питание, огромное количество яиц и миндаля. Вот и не осуществилась эта мечта — где было взять столько дорогой еды?
В детстве он очень любил цирк, особенно его восхищал дрессировщик лошадей — в черном фраке, щелкающий длинным хлыстом… А лошади резво бегут по кругу, и сердце мальчика замирает от восторга…
Дома Мохан Рао играл в цирк. Он ловил у себя во дворе бродячих собак, заставлял их прыгать через барьер. Щелкал самодельным хлыстом… Собаки выли, лаяли…
Отец Мохана Рао был клерком, не брезговал брать взятки. В общем, особой нужды в доме не было: и еды хватало, и в кино Мохан Рао мог ходить.
Однажды, когда Мохан Рао учился в десятом классе, он попал на представление куртизанок с танцами и музыкой. Главная певица была красивая, но не молодая. Потом начала танцевать и петь большеглазая смуглая девушка, тоненькая, грациозная; на ее ножных браслетах звенели колокольчики. У Лакшми Мохана Рао сердце так и затрепетало. «Вот бы поцеловать ее глаза, щеки», — подумал он.
А взрослому ему почему-то ни разу не случилось побывать на таком концерте, и он так больше и не видел ни одной куртизанки. Знал только, что в Раджмандри они живут на улице Мерака. Знакомые говорили: не поскупись — и получишь наслаждение высшего сорта. Но без денег или подарков и на порог не пустят.
И Лакшми Мохан Рао решительно отгонял от себя мысли об этих созданиях, убеждая себя в том, что они — зловредные паразиты общества, его позорное пятно.
Умыв лицо, Мохан Рао вошел в дом и сразу почувствовал себя словно в тюремной камере. После смерти сына ему трудно было находиться в доме. И сейчас он поспешил на улицу, пока еще не проснулась жена. Потом он вдруг вспомнил, как жена предлагала ему взять мангаласутру[5], заложить и купить лекарства и рис. А теперь лекарства уже не нужны… Но он все же вернулся, взял из шкафа завернутую в бумагу мангаласутру, положил ее в карман и снова вышел, кинув взгляд на спящую Лакшми. Лицо все в морщинах, худое, черное, как обгоревший листок бумаги.
Лакшми Мохан Рао шел по улице, не думая о том, куда он направляется. Улицы, переулки, лавки, люди… Хорошо, что Раджмандри такой большой город. Никто из этого множества людей не знает, что у него умер сын. Он в этой толпе словно капля воды в реке… Ему захотелось есть, он нащупал в кармане рупию, зашел в кафе, взял лепешки, чашку кофе, сладости. Мужчина за соседним столиком почему-то посмотрел на него с насмешливой улыбкой. Мохан Рао вспомнил, что не причесался утром… и одежда грязная… Ну да ладно! Несколько человек молились около храма. Мохан Рао тоже остановился. Подошла какая-то пышная женщина в дорогом сари, золотом ожерелье, следом за ней — муж. Лакшми Мохан Рао усмехнулся про себя, подумав: наверное, сам господь бог кинулся бы навстречу этой богачке с возгласом: «Пожалуйте, пожалуйте, махалакшми! Такие, как вы, обслуживаются в первую очередь». Мохан Рао пошел дальше, иногда останавливаясь и читая кинорекламу. Кучка людей столпилась вокруг уличного фокусника, Мохан Рао присоединился к ним. Фокусник положил в пустую корзину яйцо, закрыл ее, потом снова открыл — там пищал цыпленок. Дочь фокусника собирала деньги. Мохан Рао протянул ей четверть рупии; сосед его дал только анну, но посмотрел на Мохана Рао заносчиво.
5
Священный шнур замужества (как правило, с золотым брелоком), который одевается женихом на шею невесте во время свадебной церемонии (носится до самой смерти мужа).