Только она за всякого не пойдет. Пускай будет и добрый, и богатый, и сильный. Пусть скажет: «Я тебя люблю, жить без тебя не могу! Выходи за меня замуж, Лачми!»[9]. Тогда она согласится, в город с ним уедет, как Сита. Если когда-нибудь увидит сына Суббаи, обольет его презрением! И его и других, которые ее ни в грош не ставили, нищенкой называли. Считали, что никто на ней не женится. Сингаду как ее обидел — она тогда совсем еще девчонкой была. Сначала обхаживал, а потом на другой женился. Она плакала, а он говорит: «Да на такой, как ты, жениться грех!»
Да, ее жених будет светлокожий, а волосы черные, кудрявые, роста высокого. Дом у него будет богатый, красивый. Пока не женится, Лакшми ему и дотронуться до себя не даст. Зато потом… В косу цветы вплетет, во дворе будет сидеть, петь песни… Он сзади подойдет, зажмет ей глаза ладонью. К себе повернет, в щеку поцелует. И она его тоже за щеки притянет, поцелует! Каждый день она будет мыться душистым мылом. Запах-то какой! Недавно она стянула обмылок у зятя Суббаи-гару и помыла руки и лицо. Такой аромат был, что саму себя целовать захотелось! А кожа, как шелк, заблестела.
Так мечтала семнадцатилетняя девушка-служанка, сидя весной на опушке манговой рощи, вдали от своей деревни. В грязной, рваной одежде, со свалявшимися волосами, она уносилась в воображении далеко от настоящей тяжелой жизни. У всех бедняков и несчастных есть свои мечты, да мало кто верит, что они сбудутся. Лакшми верила, поэтому ее и считали в деревне дурочкой. Такие, как она, живут так, словно, зажмурившись, бегут по плохой дороге: если на пути яма, тут в нее и угодят.
Лакшми размечталась и не сразу заметила, как к ней подошел Нараяна. Кожа смугло-золотистая, рубашка белая, шелковая, брюки белые, сандалии черные. Волосы густые, зачесаны назад. До чего хорош — с хозяйским сыном и не сравнить, красивее даже, чем Сингаду. Похоже, что образованный. Сел рядом с Лакшми. Она смотрела на него и невольно улыбалась.
— Ты откуда? — спросил он.
— Что?.. — не сразу поняла Лакшми. Она еще не очнулась от грез. Опустив глаза, она начала вертеть кольцо на пальце.
— Как тебя зовут? — снова спросил Нараяна.
Лакшми снова робко улыбнулась и не ответила.
— Ты почему здесь сидишь? Не знаешь, чья эта роща? — сурово спросил Нараяна.
— Я не знала, бабу… Случайно сюда зашла… — испугалась Лакшми.
Вряд ли он на ней женится, такой сердитый.
Нараяна кашлянул и посмотрел на девушку мягче. Она обрадованно улыбнулась.
— Ну, как же тебя зовут?
— Лачми…
— Из какой ты деревни?
— Вон оттуда…
— Что ты делаешь?
Лакшми моргнула и растерянно посмотрела на Нараяну.
— Бедняжка, ты, наверное, служанка? — сочувственно спросил он.
Лакшми кивнула.
Нараяна потрепал ее по щеке.
— Да ты красивая!
Лакшми вся так и засветилась.
— Иди-ка сюда! — потянул он ее за руку в рощу.
— Зачем?
— А то увидят.
Лакшми побледнела.
— Нет, не пойду…
— Денег дам, иди.
За кого он ее принимает? Она-то думала, он признается ей в любви, пообещает жениться.
— Нет, я не такая… Не пойду.
— Так чего ты сюда притащилась? — сердито спросил Нараяма.
— Чтобы замуж выйти… — невинно ответила Лакшми.
— За кого? — изумился Нараяна.
— За красивого. За богатого. Которого полюблю…
Теперь Нараяна все понял. Он снова подвинулся к ней и нежно сказал:
— Так за меня и выходи, Лакшми!
— За вас?..
— Да.
— Правда?
— Ага…
— Поклянешься?
— Поклянусь!
— А то, как Сингаду…
— Кто такой Сингаду?
Лакшми рассказала.
— Нет, нет! Я не такой! Я за тебя умереть готов! Я тебя люблю, женюсь на тебе. Молиться на тебя буду!
— Правда? — прошептала Лакшми, глядя на Нараяну огромными сияющими глазами.
— Грамоте тебя научу!
— Ох!
— Танцевать научу!
— Ой, как хорошо!
— Ну, когда же мы поженимся? — спросил Нараяна.
— А разве мы не поедем в город? — спросила Лакшми, вспомнив Ситу.
— Ну, конечно, поедем, — отозвался Нараяна, — я ведь там и живу.
— А что вы в городе делаете?
Нараяна ответил не сразу. Как объяснить этой деревенской простушке? И в отеле служил, и мойщиком автомобилей работал, и по карманам лазал.