«Геми – что?» Мэтью чуть было не застонал. Пропади все пропадом! Уж если кому не везет, так не везет во всем. Кто бы мог подумать, что первая женщина за много месяцев, которая могла говорить не только о моде и погоде, окажется каким-то, черт возьми, экспертом по растениеводству!
– О да, я их особенно люблю, – пробормотал Мэтью.
Пора ретироваться. Он извлек свою ногу из-под Дэнфорта и отступил на шаг. Однако наткнулся на бордюр фонтана и обнаружил – вернее, нижняя часть его спины обнаружила, – что это был мокрый бордюр. Мокрый и холодный.
Едва не выругавшись вслух, Мэтью оттолкнулся от бордюра. Проклятие! Едва ли существовало что-либо более противное, чем холодная, мокрая шерстяная ткань, прилипшая к ягодицам.
Взгляд Сары переместился с фонтана на его губы, и она, усмехнувшись, сказала:
– Ужасно неприятное ощущение. Я и сама его не раз испытывала. Позвольте предложить вам носовой платок?
Гм-м… Как будто клочок дамского кружева мог ускорить просыхание его промокшего зада. И все же ее сочувствие несколько поубавило его раздражение.
– Спасибо, но это пустяк, – солгал он, заставляя себя усилием воли не корчить гримасы, когда почувствовал, как струйки воды стекают с ягодиц вниз по ногам.
– Вот и хорошо. Скажите, вы пользуетесь чем-нибудь специальным? – спросила она.
– Чтобы сушить брюки?
– Чтобы подкармливать растения.
– Гм-м… нет. Самым обычным.
– Наверное, все-таки в ваш компост добавляют что-то особое, – убежденно сказала Сара. – У вас необыкновенные дельфиниумы, а такой душистой, как у вас, лантаны камары я никогда еще не встречала.
Силы небесные! Этот разговор заставил его почувствовать себя мишенью на поле, где тренируются стрелки из лука.
– По этому вопросу вам следует проконсультироваться у моего главного садовника Пола, который несет ответственность за пост.
Она чуть наморщила лоб и поморгала под линзами очков.
– Вы имеете в виду – за компост?
– Да, конечно.
Сара прищурилась и пристально посмотрела на него, что заставило его почувствовать себя мальчишкой в коротких штанишках, которого застукали за каким-нибудь озорством. Нет, пора, давно пора уходить отсюда. Но не успел он сделать и шага, как она сказала:
– Расскажите мне о ваших цветах, цветущих по ночам.
– Простите, не понял.
– Я пыталась вырастить лунный цветок, но без особого успеха. Должно быть, ваши цветы наслаждались вчерашним ливнем. И уж наверняка гораздо больше, чем вы.
Он замер, с подозрением покосившись на нее:
– Я?
– Да. Я видела, как вы возвращались домой поздно ночью. С лопатой в руке.
О Господи! Значит, он действительно видел ее прошлой ночью, когда взглянул на окна дома. Он так и думал. Она была, несомненно, одной из тех любопытных особ, которые только и делают, что выглядывают в окна да подслушивают у замочных скважин. Именно таких дам он опасался приглашать в гости. А теперь вот она смотрит на него так, будто убеждена, что он занимался ночью не просто пересадкой растений. Тысяча чертей!
– Да, я навещал цветники, – небрежным тоном сказал Мэтью. – Жаль, что начался дождь и заставил меня прервать работу с моими цветами, цветущими ночью. Именно в тот момент, когда у меня дело пошло на лад. Но скажите мне, вы-то что делали в столь неурочный час?
Его подозрения возросли, когда он заметил на ее лице виноватое выражение. Она явно занималась чем-то неположенным. Но чем?
– Ничего особенного, – сказала Сара явно фальшивым беззаботным тоном. – Просто не могла заснуть после нашего путешествия.
Ему, как человеку, которому часто приходилось сталкиваться с ложью, было совершенно очевидно, что она говорит неправду. Так чем же она, черт возьми, занималась? Он сразу же отмел предположение о любовном свидании. Одного взгляда на нее хватило, чтобы понять, что она женщина не того типа. Может быть, она замышляла похищение фамильного серебра Лэнгстонов? Или еще того хуже – шпионила за ним?
При этой мысли Мэтью сурово стиснул зубы. Неужели это ее взгляд он чувствовал на себе на кладбище? Судя по беспорядку в прическе девушки, она, возможно, побывала под дождем. А может быть, она вышла на ночную прогулку по саду и случайно наткнулась на него? Или увидела, как он выходит из дома, и специально последовала за ним?
Пока он этого не знал, но имел твердое намерение выяснить.
– Надеюсь, то, что вы промокли под дождем, не имело для вас никаких неприятных последствий, милорд?
– Никаких неприятных последствий, – подтвердил Мэтью, заметив, что она умышленно переводит тему разговора с собственной персоны.
– И ваши ночные цветы тоже не пострадали?
Будь он проклят, если это ему известно!
– Эти дьяволята просто радуются жизни.
– Наверное, благодаря вашим неустанным заботам о них по ночам?
– Именно так.
– Значит, вы навещаете их каждый вечер?
Она и впрямь была чересчур любопытна.
– Стараюсь. Правда, это зависит от других моих дел.
– Понятно. Мне хотелось бы на них взглянуть. В какой части сада они растут?
Будь он проклят, если это ему известно!
– Они находятся вот в той стороне. – Мэтью описал рукой весьма широкую полуокружность, охватывающую три четверти территории сада. – Следуйте по дорожкам, и в конце концов вы до них доберетесь.
Сара кивнула, и у него немного отлегло от сердца. Она больше не смотрела на него с подозрением, потому что, как видно, поверила, что его вылазка прошлой ночью объяснялась желанием навестить цветы. Отлично! А теперь было самое время ретироваться.
– С вашего позволения, мисс… гм-м… – он прочистил горло и откашлялся, – мы с Дэнфортом продолжим нашу прогулку.
Сара остановила на Мэтью проницательный взгляд, и ему показалось, что она видит его насквозь.
– Вы не знаете моего имени, не так ли?
Это было скорее утверждение, чем вопрос, и он с раздражением почувствовал, что краснеет, потому что она была права.
– Разумеется, я знаю, кто вы такая. Вы сестра леди Уингейт.
– Имени которой вы не помните. – Прежде чем он успел сказать что-нибудь вежливое или даже признать ее правоту, она отмахнулась от его оправданий. – Прошу вас, не смущайтесь. Это случается сплошь и рядом. Меня зовут Сара Мурхаус, милорд.
«Это случается сплошь и рядом…»
Мэтью не смог бы сказать, что именно – ее ли слова или то, что она произнесла их как нечто само собой разумеющееся, – заставило его взглянуть на нее повнимательнее. Он понял, что эту неприметную женщину могли обходить вниманием, причем делали это так часто, что она к этому привыкла и воспринимала как должное.
На него неожиданно нахлынула волна сочувствия, а вслед за ней и возмущение собой за то, что не смог вспомнить, как ее зовут. Пусть она чрезмерно любопытна и с ней не оберешься хлопот, но она была его гостьей, и ему не нравилось, что он, уподобившись многим другим, отнесся к ней небрежно.
По совершенно непонятной причине ему вдруг не захотелось уходить. Наверное, просто потому, что захотелось узнать о ней больше, например, о ее склонности выглядывать из окон или, крадучись, бегать по саду среди ночи. Однако, желая сменить тему разговора, он указал кивком на ее этюдник:
– Что вы рисуете?
– Ваш фонтан. – Взгляд Сары переместился на статую богини. – Это римская Флора, не так ли?
Мэтью удивленно вскинул брови. Пусть он не очень хорошо разбирался в растениях, зато мифологию знал превосходно. И судя по всему, мисс Сара Мурхаус тоже хорошо ее знала.
– Думаю, что до этой минуты никто еще не пытался определить, кто она такая, мисс Мурхаус.
– Вот как? Но весенние розы, падающие с ее губ, являются очевидным признаком. К тому же где еще можно поставить статую богини цветов, как не в саду? Хотя она занимает сравнительно незначительное место в римской мифологии, Флору я люблю больше, чем всех прочих богинь.
– Почему?
– Она является также богиней весны – времени года, дорогого моему сердцу, поскольку оно символизирует возобновление жизненного цикла. Я каждый год отмечаю ее праздник.