Однако парень и не думал ее отпускать. Он еще плотнее запахнул полушубок, еще крепче прижал к себе Инку.
— Давай по-серьезному поговорим, — повторил он.
Инка закричала:
— И поговорим! И приказ издадим! И высчитаем из зарплаты за каждую погубленную веточку...
— Ах, вот ты о чем!
— Да, об этом самом! — воскликнула Ряпушкина. — Бессердечные вы люди, временщики! После вас — хоть потоп! После вас хоть трава не расти! А ведь наверно еще комсомолец, да? — спросила Инка и незаметно для себя всхлипнула. — Варвары проклятые! — И ткнула кулачками в грудь лесорубу: — Отпустишь ты меня или нет?
— Да полегче ты, — теперь уже строго, почти зло произнес парень. — Ведь отпущу — замерзнешь!
Тогда Инка в упор спросила:
— Почему тополя губите?
— Наше дело маленькое, — отозвался другой лесоруб, равнодушно закуривая. — Нам прораб приказал расчистить площадку, мы и чистим...
— Прораб приказал! — с возмущением повторила Инка. — А если прораб тебе вдруг прикажет новый дом со всех четырех сторон поджечь, — подожжешь, да?..
— Ну, скажешь такое!.. — протянул лесоруб.
— А вот и скажу! Куда это годится? Уже целую улицу новыми домами застроили, а хоть бы одно деревцо там оставили! Ты подумал, какой это будет город — без единого зеленого листочка? А ведь здесь была тайга, красивая, живая тайга!
— Ну, а мы-то при чем? Начальству видней...
— Всем должно быть при чем! Я вот никакое не начальство, а как увидала, что тополя губите, думала — сердце разорвется. Ну, сам ты, допустим, черствый, как дерево, человек, но ты детишек своих не забывай, которым жить и расти в новом городе...
Вдруг смягчившись, лесоруб обратился к парню, державшему Инку:
— Ты, Валентин, отнеси девчонку в контору, а то еще застудится.
Плотнее запахнув полушубок, Валентин сказал:
— А ведь, хлопцы, верно она говорит. Только и ходим по участку и лес губим!
— По указаниям прораба! — отозвался третий лесоруб, который до сих пор упорно молчал.
— То-то оно и есть, — съязвила Ряпушкина. — Прикажут тебе головой вниз в прорубь кинуться, наверное, не захочешь — скажешь: жизнь дорога. — Ив сердцах добавила: — Эх ты, тёха!
— Ты того, полегче...
— Что значит — полегче? — вконец выведенная из терпения, воскликнула Инка.
Тут ее перебил Валентин:
— Верно она говорит: ходим и губим тайгу. А если хорошенько подумать да спланировать, половину леса можно бы оставить. На Кедровой балке все вчистую истребили, кустика не оставили, а оказалось, балку застраивать не будут. Факт? Конечно, кому в Озерске не жить, тому наплевать. А я, по крайней мере, с этого берега никуда уезжать не собираюсь. Так что будет у нас серьезный разговор с прорабом. А не то пускай комсорг собрание созывает, — там поговорим! — И, под общее одобрение товарищей, взял Инку на руки, прикрыл полой полушубка и донес до самого крыльца.
— Да ты что, с ума сошел в самом деле? — возмутилась она. — Что я, маленькая, чтобы меня на руках носить?!
— А теперь беги в дом! — сказал он, слегка подтолкнув Инку в спину.
Обескураженная и растерянная таким бесцеремонным обращением, Инка еще долго не могла прийти в себя. А когда опомнилась и успокоилась, заложила в машинку чистый лист бумаги и от имени начальника строительства напечатала приказ, строго запрещающий вырубать деревья на всей территории Озерска.
Вынув из машинки лист, Ряпушкина пошла к начальнику.
— Степан Степанович, подпишите! — потребовала она, положив перед ним приказ.
Начальник внимательно прочел лист, недоуменно пожал плечами и вскинул на машинистку удивленные глаза.
— Что-то память мне изменяет, что ли... — нерешительно сказал он. — По-моему, я такого приказа не отдавал...
Инка немного даже вспылила:
— Вот и плохо, что не отдавали! Пока не поздно, пока не вырубили в Озерске всю зелень, подпишите. Вот и сегодня был случай... — И она рассказала начальнику о своем столкновении с лесорубами. — А помните, Степан Степанович, как красиво стояли до самой поздней осени три тополя? Просто душа радовалась. — И показала ему в сторону берега, где остались два дерева, которые Инка только что спасла.
— Ну, ничего, Инночка, ничего! — немного растерявшись, произнес Степан Степанович. — Ясное дело, нельзя губить тайгу без всякой надобности... Однако бывают обстоятельства...
— Какие, Степан Степанович, обстоятельства? Ну, какие? Кедровую балку ведь начисто истребили, без всякой надобности. Разве забыли, что даже в газете ругали нас?
— Да, было дело, ругали... — сказал он, подписывая приказ.
Инка вышла из кабинета счастливая.
Назавтра в обеденный перерыв зашел Валентин. Он с минуту постоял у порога, восхищаясь, как быстро и ловко Ряпушкина печатает на машинке.