И так весь месяц...
Перед тем как возвратиться в Большую Лагуну, Леля набрала кучу книг, в том числе и на японском языке.
«Пригодится, — решила она, — когда-нибудь освою».
«Дорогой Николай Васильевич, — писала Леля директору техникума. — Простите, что не выполнила своего обещания и до сих пор ничего о себе не сообщала. Теперь уж сама не знаю, к сожалению или к счастью, но мне пришлось переменить профиль работы. Ведь я попала на промысел, где добывают агаровую водоросль — анфельцию, а этой премудрости, как Вы знаете, нас в техникуме не учили. А уезжать отсюда не хотелось. По агар-агару специалистов у нас почти нет, и я решила освоить новую специальность. Теперь занимаюсь оборудованием лаборатории. Словом, устроилась неплохо. Живу на берегу океана, становлюсь морячкой и чувствую — начинаю привязываться к новому краю. Здесь у нас интересно и люди хорошие.
Правда, далеко очень. И разница во времени на целых восемь часов. У вас там ночь — у нас уже утро. Помню, как Вы, Николай Васильевич, напутствуя нас, говорили, чтобы мы везде, куда бы нас ни забросила судьба, оставались людьми! Обещаю Вам, что буду человеком! Будьте здоровы и счастливы. Ваша бывшая студентка — Ольга (Леля) Карпова».
— По-моему, все уже и рассказала, — смущенно пожимает плечами Леля. — Наверно, вам это неинтересно вовсе.
В это время, запыхавшись, вбегает в лабораторию русоволосая девушка. Она явно чем-то взволнована, хочет что-то сказать, но, встретившись взглядом со Шмаковым, останавливается.
— Что стряслось, Катя? — спрашивает Леля. — Говори, не стесняйся.
Катя с минуту мнется.
— Опять этот Ваня Коробов. Ты бы только послушала, что он говорил Людке Песковой. — И, подбежав к Леле, шепчет ей что-то на ушко.
— А где Коробов? — спрашивает Леля.
— Вон он, — разгуливает с тросточкой.
Леля распахивает окно, окликает Коробова:
— Ваня, подойди, пожалуйста.
— Могу!
— Вот что, друг милый, — говорит строгим голосом Карпова, — сейчас же пойди к Люде, извинись и пригласи в кино.
— Шутишь?
— Со мной, ты это знаешь, шутки плохи!
— Подумаешь!
— А ты думай себе, что хочешь, но сперва извинись перед Людой.
И Коробов пошел-таки в конторку, где дежурила у телефона Люда Пескова. Вечером я их встретил около клуба перед киносеансом...
Кажется, я уж засиделся тут с Лелей и Шмаковым. Чувствую, что пора уходить. Ведь Леля обещала Косте, что поговорит с ним о вчерашнем без свидетелей. Бедный парень, — достанется ему сегодня на орехи! Ничего, Костя Шмаков стерпит и это. Ему ли не знать, как не просто заслужить любовь такой «морячки», как Леля Карпова!
Чайки над морем
Прошло уже более двадцати лет, а на рифах у Камня Спасения все еще лежит остов японской шхуны. В часы отлива отчетливо виден ее правый борт с изображением чайки, парящей над волнами. Да, «Бекасу-мару» в конце концов попалась, как треска на крючок.
Всякий раз, проходя на катере мимо Камня Спасения, Олег Иванович Клячко вспоминает эту историю. Конечно, теперь она кажется простой. Но в то время, когда «Бекасу-мару» срывала нашим рыбакам путину, все было гораздо серьезнее. Не так-то легко удалось разгадать подлые приемы этой, на вид мирной, коммерческой шхуны. В самом деле, «Бекасу-мару» внешне ничем не походила на японского хищника. Ни разу не было замечено, чтобы она расставляла воровские сети в зоне запрета. Долгое время никому и в голову не приходило, что яркая голубизна шхуны и две белые чайки на ее бортах могли что-нибудь означать. Японцы любили раскрашивать свои посудины драконами, аистами, чайками...
Олег Клячко служил в те годы старшиной на пограничном сторожевике «Гордый». Однажды, наблюдая, как «Бекасу-мару» проходит вдоль линии наших неводов, он обратил внимание, что бурунный след, оставляемый голубой шхуной, слишком, пожалуй, темный, маслянистый, словно из выхлопной трубы вместо дыма лилась похожая на нефть жидкость.
Клячко, как и полагалось, доложил об этом командиру «Гордого» — Помелову, но тот только руками развел, потому что никто не мог запретить «Бекасу-мару» ходить этим курсом, где японские рыболовные участки соседствовали с нашими. А голубая шхуна, как было давно установлено, развозила по промыслам исключительно чиновников фирмы «Морской дракон», арендовавшей в наших водах около десяти участков.
— Понятно, товарищ начальник! — ответил Клячко после того, как Помелов разъяснил ему это. — Разрешите наблюдать?
— Наблюдайте, и очень внимательно! — как всегда спокойно, сказал командир, хотя тревога Клячко сразу же передалась и ему.