Каково же было удивление команды, когда через несколько минут у трапа показался Потанин с огромным осьминогом на спине. Очутившись на воздухе, морской хищник хотел было скатиться в море, но матросы сбили его баграми на палубу. Упав, он тут же присосался двумя щупальцами к мокрому борту, да так крепко, что отодрать его уже не было никакой возможности. Пришлось перерубить щупальца топором.
Услышав по телефону, что Потанин встретил осьминога, шкипер снял матросов с разделки и поставил их дежурить у помпы. Но время шло, и тревожных сигналов не было. Зато каждые четверть часа наверх поступали питомзы с трепангами. В первом часу Потанин подал «на гора» пятнадцатую питомзу. Смена его кончилась.
Ровно в половине второго ушел на погружение Климкин. Его смена оказалась более спокойной. Правда, раза два или три вблизи проплывал электрический скат, но ужалить ловца ему не удалось. Подав наверх пять или шесть питомз, Климкин сообщил, что набрел на обширное поле мидий.
— Собирай мидии! — разрешил шкипер.
И вскоре на мотобот стали поступать питомзы с тяжелыми черными раковинами. Когда их высыпали на палубу, они стучали, как костяшки. Некоторые раковины были очень большие и гораздо светлее остальных. А когда их раскрыли, они внутри оказались перламутровыми, причем перламутр был не однотонный, а отсвечивал всеми цветами радуги.
— Берите себе на память! — сказал Полторак, передавая мне две большие раковины.
После я узнал, что это были знаменитые жемчужные «кубышки». В одной раковине лежала песчинка, которая уже начала обволакиваться эмульсией, и в будущем, возможно, из нее выросла бы дорогая жемчужина.
Был уже конец дня, когда мотобот снялся с якоря и с немалым грузом трепангов и мидий вышел из бухты в цех по обработке сырья. Там, на берегу залива «Стрелок», надо было сдать по наряду всю дневную добычу и получить задание на завтрашний день.
На горизонте, где скопились небольшие облака, ярко пылал закат. Огромный, раскаленный докрасна солнечный диск лежал на поверхности моря, покачиваясь на небольшой зыби. Ветер гнал к берегу высокие розовые волны. Несмотря на поздний час, их сопровождали чайки, тоже розовые от закатного блеска. Но ни волны, ни ветер не приносили прохлады. Все так же было очень душно, и еще острее пахло йодом и водорослями, и особенно — горьковатой сыростью от разделанных трепангов и мидий.
Мотобот, кренясь левым бортом, полным ходом спешил в залив.
Тайна нерестовой речки
Сразу же за большим перекатом, где протока с грохотом мчится по валунам, на катере заглох мотор. К счастью, у нас были с собой весла, а до песчаной косы, видневшейся вдали, — не так уже далеко.
Протока была не очень широкая, но исключительно быстрая, и править простыми веслами буксирный катер, да еще против течения, довольно хлопотно. Старшина злился, нервничал, ругал своего напарника, который передал ему вахту, не предупредив, что «барахлит» мотор; словом, мне жаль было смотреть на Федора Колесника, еще недавно веселого, уверенного в себе моряка. Вот уже четвертый год Федор обслуживает ставные невода, исколесил вдоль и поперек низовье Амура, его многочисленные протоки, и никогда у него не случалось никакой аварии. И вдруг.
Как только мы пристали к песчаной косе, Колесник, сбросив с себя брезентовую куртку и засучив рукава, взялся ремонтировать мотор. Добрых два часа провозился он, измазавшись в мазуте и копоти, но ничего у него не вышло.
На тайгу упали сумерки.
— Ладно, разводи костер, — сказал он, — завтра чуть свет снова возьмусь за дело. Ежели не получится, пройдем тайгой до Чуйки; может, чей-нибудь катер простучит, — попрошу моториста, чтобы помог...
— А что это за Чуйка такая?
— Нерестовая речка. Кстати, нынче самое время хода кеты; увидишь зрелище, как говорится.
Через четверть часа запылал костер. Мы наскоро перекусили, разложили у огня медвежью шкуру, которую всегда возил с собой старшина, и улеглись. Федор заснул сразу, а мне почему-то не спалось.
Путешествие мое уже подходило к концу. За полтора месяца у меня накопилась масса впечатлений. Я стал перебирать день за днем, вспоминать многочисленные встречи с людьми, чьи судьбы запали мне в душу, и пожалел, что некоторых из них не удалось повидать еще раз. Что поделаешь, если все время зависишь от случайной оказии: пропустишь ее — и застрянешь в глубинке на неделю, а то и дольше.