Горохов громко расхохотался:
— Вот так здорово: политработник — и крестный отец. Ничего себе сочетание!
— Ну, это я так в шутку сказала. Но вы помните, Леночке еще годика не было, когда она осталась у вас на руках.
— Все отлично помню, милая Ирина Павловна, — ответил Горохов. — Не успели мы с вами оглянуться, как годы промчались. Вы тогда у нас на острове новенькими были, а нынче вот... — Он похлопал по планшетке, туго набитой бумагами, — приказ о переводе вашего капитана на Черноморское побережье, так сказать, в южные края.
— Мы уже знаем, Александр Петрович. — И лицо ее, к удивлению Горохова, не выразило особой радости.
— Что, недовольны?
— Грустно как-то расставаться с нашим островком. Шутка ли, столько лет прожили здесь на самом самом краю земли, свыклись с морем...
— Так вас и переводят поэтому к морю, но более ласковому, чем Тихий океан, — не то в шутку, не то серьезно сказал Горохов.
— Это я только так говорю; ведь я никогда не вмешиваюсь в служебные дела мужа. Куда он, туда и я. Но частицу сердца я здесь оставлю.
Тропинка кончилась у самого крыльца добротного бревенчатого дома, крытого белым гофрированным железом. Крыша была в ржавых пятнах от туманов, которые здесь собираются часто. Зато крылечко сверкало белизной и по бокам его, в пузатых кадушках, росли высокие бледно-розовые цветы, похожие на астры.
— Здо́рово вы тут устроились, — сказал Горохов, когда мы вошли в светлые, просторные сени. — Прямо хоромы.
— А как же иначе, Александр Петрович; ведь мы здесь не дни, а годы прожили.
— Молодец, так и надо, — ответил Горохов. — Новые люди приедут, быстрее обживутся.
Ирина Павловна принялась хлопотать о завтраке.
— Не скучайте тут без меня, я скоро! — крикнула она из кухни.
Недолго светило солнце. Подул из-за сопок влажный ветер, быстро нагнал туман, и за окном выросла густая сизая стена, за которой глухо шумели океанские волны. Удивительно приспособилась к этому климату растительность. Она была ничуть не беднее, чем на материке, — скажем, в Приморье. Здесь росли стройные сосны с очень темной хвоей; с ними соседствовала каменная береза, правда слишком низкорослая, с кривыми, узловатыми ветками; зато пихты были прямые, как стрелы, увитые мощными ползучими лианами, которые поднимались во всю высоту ствола, затем спускались книзу и снова взбирались на макушку дерева. Странно было видеть среди этих знакомых деревьев настоящий бамбук, которому здесь, очевидно, жилось не хуже, чем в жарких странах. И повсюду, вперемежку с гигантами лопухами, густо росли саженный шеломайник и крапива. А как много было цветов, очень красивых, но совершенно лишенных запаха!
А вот и другие контрасты: на песчаной отмели лежит огромный скелет кита, выброшенный прибоем; по длинному хребту «царя морских животных» мирно разгуливают обыкновенные домашние куры во главе с огненно-рыжим петухом. А на хвосте кита сидят чайки-мартыны, только что прилетевшие из открытого моря.
Здесь можно увидеть много удивительного, не привычного нашему глазу, но об этом в другой раз...
Не надо, однако, думать, что Горохов прибыл на Безымянный остров специально для того, чтобы вместе с Ирганцевыми отпраздновать день рождения Леночки и полюбоваться природой. По тому, как Александр Петрович торопился попасть сюда, я понял, что он хочет соединить приятное с полезным: выполнить служебное задание и заодно присутствовать на семейном торжестве.
Ирина Павловна вернулась в комнату, глянула в окно, — не видно ли катера с начальником заставы. Туман немного поредел, ветер угнал тучи дальше в открытое море; дальний край неба опять осветился солнцем.
— Что-то давно Васи нет, — с беспокойством сказала Ирина Павловна, отойдя от окна и расстилая на столе белоснежную скатерть.
— Скоро, должно быть, приедет, — отозвался Горохов. — Как же, в Леночкин день...
— Садитесь к столу, — предложила она и принесла из кухни на подносе завтрак. Здесь были свежие крабы, которых только сегодня утром во время отлива подобрали на песчаной отмели и сварили в морской воде, чтобы, как выразилась Ирина Павловна, краб не потерял своего естественного вкуса; глазунья из десятка яиц, посыпанная зеленым луком и укропом. — От собственных кур, — подчеркнула Ирина Павловна. — Вот они на ките разгуливают, — и показала в сторону береговой отмели. — А помидорчики в этом году у нас особенные.
Пока мы завтракали, она все время поглядывала в окно. Ей, конечно, очень хотелось, чтобы муж сейчас приехал и вместе со всеми сел за стол. И потому, что его нет и неизвестно, когда он вернется, она загрустила. Может быть, Ирина Павловна вспомнила день, когда должна была родиться Леночка. Ведь и тогда муж уехал на катере по тревоге, обещал вернуться через час, чтобы отправить ее в больницу, а вернулся на третьи сутки.