Три года продолжался героический поход Василия Пояркова вдоль берегов Амура и Охотского моря. Сведения, которые он привез якутскому воеводе, трудно было переоценить. Это были первые, наиболее подробные и достоверные сведения о богатейшем приамурском крае, который землепроходцы уже фактически присоединили к России».
«Скаски» и рассказы Пояркова вызвали большой интерес и у других смельчаков. Одним из них был Хабаров — соль-вычегодский промышленник. В 1649 году он обратился к якутскому воеводе Франбекову с челобитной разрешить ему идти на Амур с ватажкой вольных людей, которых он сам наберет и будет содержать на свой собственный кошт. Вскоре воевода выдал Хабарову наказную память и напутствовал его в поход. Сборы были недолги, потому что вольных людей в якутском посаде ходило множество и они не заставляли себя уговаривать. Шли в отряд охотно.
Однако Ерофей Павлович Хабаров не пошел путем Пояркова. Местные тунгусы указали ему другую, кратчайшую дорогу — по забайкальским рекам Олекме и Тугиру, затем волоком через Становой хребет на реку Урку, а по ней — прямо на Амур.
Около года длился поход Хабарова, но идти дальше вдоль неведомых берегов с ватажкой в 70 человек было слишком рискованно. Он решил тем же путем вернуться в Якутск.
Набрав новый отряд, Хабаров в 1651 году отправился во второй поход, на этот раз длительный, продолжавшийся более двух лет. В устье реки Албазин Хабаров основал острог того же названия — первый русский город на Амуре. Долгое время Хабаров не посылал в Якутск никаких донесений, по своему усмотрению осваивал земли и присоединял их к России.
Немало пришлось испытать его отряду лишений — голод, болезни. Частенько местные туземные князьки сопротивлялись приходу русских, по ночам из-за угла нападали на них, пускали смертоносные стрелы. Да и в самом отряде, собранном из разных людей, среди которых были и беглые, нелегко было соблюдать порядок и дисциплину. Стали возникать раздоры. Часть отряда взбунтовалась, сбежала. Это заставило Хабарова остановиться на полпути и послать в Якутск нарочных с просьбой прислать новых людей, продовольствие, оружие.
Пока нарочные добирались до Якутска, воевода, встревоженный долгим отсутствием известий от Ерофея Павловича, направил на его поиски новый отряд во главе с Иваном Нагибой. Нагиба почти в точности повторил путь Пояркова и, нигде не встретив Хабарова, дошел до амурского лимана. Здесь он построил кочи для морского плавания. Суровая зима застала отряд Нагибы в открытом море. Десять суток дрейфовали дощатые кочи, потом их раздавили тяжелые льдины. И люди едва спаслись, перебравшись по торосам на берег.
Между тем весть об открытии Ерофеем Хабаровым богатейших земель в далеком Приамурье через посланных в Якутск нарочных дошла и до Москвы. В столице смелые действия Хабарова получают поддержку, и на помощь его поредевшей «ватажке» летом 1653 года посылают отряд служилых людей под началом дворянина Дмитрия Зиновьева. С этого времени амурские земли начинают заселяться русскими. Около острогов, воздвигнутых казаками, в слободах селятся пашенные крестьяне.
За свои походы на Амур, присоединение нового края к России Ерофей Павлович Хабаров был принят в Москве милостиво, с большим почетом и пожалован саном боярина.
По дорогам, открытым Поярковым и Хабаровым, шли другие отряды землепроходцев, всякий раз добывая новые сведения об Амуре, в том числе и о загадочном острове, который лежит напротив устья. Речь, несомненно, шла о Сахалине.
В известном «Сказании о великой реке Амур, которая разгранила русское селение с китайцы» Николай Спафарий еще в 1675 году писал: «...Великая река Амур в океан впала одним своим устьем, и против того устья есть остров великий».
Можно думать, что эти сведения были собраны у гиляков, населявших низовья Амура. Они не только знали об острове, но и видели в ясные дни очертания его скалистых сопок.
Походы русских людей к берегам Амура и Тихого океана продолжаются.
В 1697 году Атласов открывает Камчатку...»
Таволгин остановился, полистал страницы.
— Кстати, история этого открытия тоже замечательная. Прошлой осенью я специально ездил в долину реки Камчатки, искал следы Атласова. Где-то там на берегу, говорили мне, должен быть дубовый крест с выжженной на нем памятной надписью: «205 (1697) году, июля 18 дня поставил сей крест Владимир Атласов с товарищи».
— И нашел ты сей крест? — спросил я.
— К сожалению, не нашел, — сказал Василий Николаевич. — Началась большая вода. Реки так вышли из берегов, что невозможно было ни пройти, ни проехать. Пришлось возвращаться. Зато сведений раскопал много. — Таволгин снова стал читать.