Был горячий спор о том, прекращать ли Контакты, и, к ее удивлению, Зебулон согласился отступить. И это оказалось удачным, потому что Контакты помогли им выловить самого лучшего простака за все время работы.
Ширли Торн, жена промышленника-миллионера, обратилась к Колессам, умоляя организовать ей Контакт. Ей отчаянно хотелось узнать, попала ли ее исчезнувшая дочь в Небесный Хор. Она дюжинами нанимала экстрасенсов, парапсихологов, спиритов и медиумов, переворошила всю послежизнь, стараясь узнать о том, что сталось с ее единственной дочерью, и пока что подходящих ответов не получала. Она слышала о Контактах хорошие отзывы и была готова заплатить, сколько скажут.
Вскоре миссис Торн стала для Колессов единственным заказчиком Контактов. Кэтрин обнаружила, что формировать зеленовато-белую эктоплазму в грубое подобие пропавшей наследницы до смешного легко. Куда труднее было удержаться от смеха, когда миссис Торн, рыдая и булькая ласковыми словечками, пыталась коснуться жуткой марионетки, витающей над столом.
Мистер Торн не выражал восторга по поводу того, что его жена швыряет деньги на двухцентовый трюк для лохов, а когда имя его жены появилась рядом с именем Колессов на страницах желтой прессы, изрядно обозлился. Но, несмотря на его мнение о Колессах, он не угрожал им разоблачением.
Зебулону было шестьдесят, а Кэтрин сорок четыре, и они были женаты уже двадцать восемь лет. У них был дом в Палм-Спрингз, особняк в Беверли-Хиллз и летнее бунгало в Белизе. У них было две дюжины автомобилей, не считая самого первого двухдверника. Они владели собственной передвижной видеостанцией и телестудией, оборудованной по последнему слову техники. Голос Зебулона был слышен по сотне радиостанций Соединенных Штатов, а еженедельное телешоу «Колесниц Господних» смотрело два с половиной миллиона зрителей. На службе у церкви было 150 платных сотрудников. Выступления Зебулона были нарасхват на всех мероприятиях консервативных христиан, и его многочисленные фотографии в обществе политиков, кинозвезд, экс-президентов и диктаторов украшали стены его кабинета.
Они процветали, и ничего не предвещало этому процветанию конца. И потому было довольно неожиданным, когда муж ей сказал, что хочет развестись.
– Ты с ума сошел? Ты действительно думаешь, что лохи, которые смотрят нашу передачу вместо похода в церковь, простят тебе развод? Рейтинг улетит в подвал – и туда же провалятся пожертвования! И за каким чертом это тебе надо сейчас? Мы уже пятнадцать лет не муж и жена. Чего тебе не терпится?
– Я влюблен, Кэти-Мэй. Первый раз в жизни.
От этих слов она вздрогнула. Одно дело – всю жизнь подозревать, что Зебулон интересуется только ее даром, а не ею самой, другое дело – когда тебе это швырнут в лицо. И еще ей не понравилось, что он назвал ее настоящим именем. Это всегда бывало не к добру.
– Так что случилось? Накачал брюхо очередной секретарше? Кому на этот раз?
Зеб побледнел:
– И что ты собираешься делать?
Она сложила руки на груди, глядя на Зебулона так, будто открывает что-то новое.
– Если бы я тебя не знала так хорошо, я бы готова была присягнуть, что ты на этот раз серьезен. Тебе было абсолютно плевать, когда я остальных возила к этому коновалу в Тихуану.
– Тут другое дело, Кэти-Мэй. Я уже не молод. Мужчина хочет оставить в мире что-то от себя. Это вполне естественно.
– Ты по-другому говорил, когда у меня был выкидыш, – сказала она очень тихо и спокойно. Ей вспомнились спазмы в кузове школьного автобуса, который тогда был их домом, и как Зеб отказался везти ее в больницу. – Ты сказал, что это нам помешает. Не даст идти вперед.
– Обстоятельства изменились, Кэти-Мэй.
– Вот это ты прав, черт возьми! Ты – Зебулон, Колесница Господа, дар Его современным людям! Поборник воли Его и герой тысяч и тысяч мудаков этой великой страны! У тебя не больше прав сбежать и жениться на шлюшке, которую ты отодрал между столами в кабинете, чем у президента – сесть срать на лужайке перед Белым Домом!
Гнев Зебулона преодолел его страх. Он схватил ее за руку и дернул на себя. Таким бешеным она его еще не видела, и в ее теле взметнулась захватывающая волна похоти. Это был их первый спонтанный физический контакт за много лет.
– Ты извращение, а не человек! Тебе не место среди порядочных людей! В тебе нет сердца, нет любви! Ты чудовище, которое притворяется человеком, но на этот раз я тебе не дам изгадить мою жизнь!
– Ты прав, Зеб. Мне не место среди порядочных людей. Мне место рядом с тобой. Кто она, Зеб? Скажи, и я все это забуду, и вернемся к делам.
Она сама удивилась, что говорит так спокойно и рассудительно.
Ответом была жалящая боль от удара. Вкус крови наполнил рот. Что ж, я дала ему возможность. Я не виновата.
Она всегда могла читать его мысли, но что-то ее удерживало. Может быть, просто страх перед тем, что он сделает, если ее за этим поймает. А может быть, она не хотела знать, что он на самом деле о ней думает.
Она надеялась, что он не будет сопротивляться. Ей никогда не приходилось проникать в разум человека, который знает, что с ним делают. Это может осложнить работу, а для Зеба будет только труднее.
Ее окружили воспоминания; некоторые совсем свежие, другие выцветшие почти до исчезновения. Зебулон пожимает руку местному политику. Зебулон в 1952 году завтракает в забегаловке в Топеке, Зебулон осуществляет с ней брачные отношения, смутный образ груди и соска, будто увиденный младенцем, симпатичная девушка с застенчивой улыбкой прикладывает его руку к своему чуть вздувшемуся голому животу... Это. Ты взяла след!
Этот дурак попытался блокировать ей путь. Благородно, но бесполезно.
Но надо отдать ему должное, ему почти удалось. Как только она обратилась к имени и адресу девицы, тут же ощутила, как выросло давление. Зебулон вызвал у себя обширное мозговое кровотечение. Она никогда не бывала «внутри» во время удара, и ей совершенно не хотелось узнать, что будет, если она окажется в эпицентре. Она уже наполовину вылезла, когда артерия лопнула, заливая кровью мозговые ткани.
Банки памяти Зебулона мгновенно и одновременно взорвались и опустели, извергнув массу разговоров, старых телепередач, номеров банковских счетов, цитат из Библии, отрывков из учебников Гудини и строчек популярных песенок, составлявших прошлое Зебулона Колесса. Тысячи голосов зазвучали будто с тысяч магнитофонов на разных скоростях и окатили ее волной. Кэтрин с ужасом подумала, что сейчас утонет в подробностях жизни мужа. Но поток информации стал спадать, и затихали голоса один за другим.
Когда Кэтрин обрела контроль над своей физической сущностью, оказалось, что Зебулон лежит на полу и еле жив. Она позвала Эзру, объяснила, что у Зебулона было «что-то вроде припадка», потому что вдруг позвонила его подружка и потребовала, чтобы он развелся с Кэтрин и женился на ней. Эзра был должным образом потрясен и вызвал «скорую».
Зебулон скончался через три дня в больнице, не приходя в сознание. Эзра передал в СМИ коммюнике, где говорилось, что с проповедником случился удар от молитвенного усердия. О смерти Мэри Бет Муллинс (у нее в машине отказали тормоза при выезде на федеральное шоссе) было сообщено на двенадцатой странице.
Глядя на позолоченный гроб и безжизненное тело Зебулона, Кэтрин переживала ту же смесь удовлетворения и радости, какая была, когда она узнала о гибели родителей. Она свободна! Свободна формировать церковь по своему усмотрению. Да, конечно, она изобразит убитую горем вдову. Но когда кончится траур, она всех заставит все забыть о Зебулоне Колессе.
Теперь, не связанная завистью мужа, она даст овцам именно то, чего они хотят: чудес побольше и получше.
Окончательные Исцеления – это был самый дерзкий шаг, когда-либо предпринятый телепроповедником. Традиционная пресса обвинила ее в привнесении балагана в церковь, и даже самые преданные последователи среди журналистов не особенно одобряли ее фокусы с психохирургией.
Но не важно, что думают об Окончательном Исцелении посторонние. В присутствии профессиональных разоблачителей она всегда пользовалась физраствором и кровезаменителями. Пока верные убеждены, что она творит самые неподдельные чудеса, а профессиональные СМИ отметают ее как мошенницу, все нормально.