— Какое же?
— Если строго следовать инструкции, все пятнадцать тел должны быть опознаны. Это было не так просто — кое-кого разорвало на куски. Мы занимались идентификацией по зубам. А потом по разным предметам, остаткам колец, часов, ременным пряжкам и тому подобному. Я уже рассказывал тебе, что одну из жертв мы нашли около пожарной лестницы. Это был Хольгер Карлсен.
— Ну и?
— А вскрытие показало, что дыма у него в легких нет. А на голове — следы сильного удара.
— Ну и? — повторил я с еще большим ударением. — Какое было дано этому объяснение?
— Объяснение, — произнес он с горечью, — было такое вот: когда Карлсен выходил из цеха, ему на голову свалился кусок потолочной балки, что и явилось причиной смерти. Такое вполне могло произойти. Единственное, что показалось мне подозрительным, что это случилось именно с Хольгером Карлсеном.
— Действительно, странно, по твое мнение кто-нибудь разделял?
Он покачал головой.
— Ты сам вел расследование?
— Нет, мой старший коллега, которого уже нет в живых. Сейчас трудность заключается в том, что все, кто имел к этому делу какое-либо отношение, либо умерли, либо так состарились, что почти все забыли. А тогда мы ограничились только фотосъемкой. Провели ее по поручению муниципальной комиссии, также специально созданной, чтобы установить причину несчастного случая.
— А почему решили ее создать?
— Погибло пятнадцать человек, а той осенью проходили выборы в стортинг.
Я отставил рюмку, она была пуста. На улице совсем стемнело.
— Что-нибудь еще есть?
Он грустно посмотрел на меня.
— Это, так сказать, самые достоверные сведения. Показания вдовы и результаты вскрытия трупа Хольгера Карлсена. Все прочие настолько недостоверны, что… Они основываются лишь на предположениях. А если строишь систему доказательств на предположениях, то она будет представлять собой не что иное, как систему предположений. Ведь так?
— Могу я… Мог бы я… попытаться что-нибудь сделать для тебя?
Он решительно помотал головой.
— Нет, нет. Извини старика, который ворошит давние дела, позабытые всеми. Это всего-навсего сказочки я рассказываю, такие хорошенькие сказочки на ночь.
— Так расскажи мне о предположениях.
Он посмотрел на часы. Чтобы разглядеть стрелки, ему пришлось поднести циферблат очень близко к лицу. Я заметил, что выглядел он усталым. Я сам был не в своей тарелке. Приятное опьянение прошло, теперь акевит лежал как тяжелый ком где-то посреди живота.
— Тогда мне надо рассказать тебе о Призраке и о войне, — сказал он. — Это длинная история. Сейчас я не в состоянии. Не сегодня. — Он перевел взгляд с картонной коробки на дверь спальни. — Давай снова встретимся завтра в кафе, тогда я все и расскажу.
Я с трудом поднялся. Почувствовал, что нетвердо стою на ногах. Пол подо мной ходил ходуном.
— В то же самое время?
— Чуть позднее, — пробормотал он.
— Шесть часов — подходит?
Я кивнул.
Он обошел вокруг стола и крепко пожал мне руку.
— Во всяком случае, спасибо, что ты выслушал меня. Не думай больше об этом. Это все так… ерунда. Я всего-навсего… старый… человек.
Слова звучали все тише и тише. Он с трудом проводил меня в прихожую.
Я прошел через темную лестничную клетку и, открыв скрипучую дверь, вышел на улицу. В лицо ударил дождь, черный, леденящий. С противоположной стороны улицы на меня смотрела темная витрина, как пустая глазница на лице старика. Я высоко поднял воротник, втянул голову в плечи и пошел вперед.
5
Утром вкус кофе показался мне отвратительным. Через окна моей конторы я увидел проблески солнца сквозь плотные дождевые облака, а в моей душе по-прежнему был мрак.
Ялмар Нюмарк появился в кафе, как и договорились, в шесть. Он вошел в зал быстрым шагом и оглянулся, как будто опасаясь преследования. У входа он остановился, переводя взгляд с одного лица на другое. Отрывисто поздоровался, и я заметил вдруг, что он выглядит каким-то подавленным и крайне суетливым, что никак не было ему свойственно. Постоянно озирался по сторонам, пронзительно вглядывался в каждого входящего. Все время нервно размахивал газетой и за какие-то пять минут уже осушил первую пол-литровую кружку.
Когда Нюмарк заказал новую, я спросил:
— Что-нибудь случилось?
Он посмотрел на меня исподлобья и закусил нижнюю губу.
— Разве мы не распили вчера вместе бутылочку?
— Было дело, — кивнул я.