— Точно.
— Но меня несколько смущает ваша зеленая шляпа, думаю, вы проводите много времени на свежем воздухе, как если бы вы были инженером. Или что-то в этом роде.
Нам принесли еду, и я обрадовался этой небольшой передышке. Надо, чтобы впечатления улеглись.
Ялмар Нюмарк крошил пальцами хрустящие хлебцы, Как будто делал облатки[3], только он не раздавал их, а макал в рагу и ел исключительно сам. При этом он не переставал говорить.
— Я легко могу представить вас владельцем, скажем, оптовой конторы скобяных изделий, вряд ли у вас есть возможность держать помощника, и я не думаю, чтобы заказов было много, хотя…
Я решил, что выслушал уже достаточно, и резко перебил его:
— Я детектив, частный сыщик.
На мгновенье он замер, глядя в тарелку. Потом проглотил то, что было во рту, схватил свернутую в трубочку газету и ударил ею по краю стола.
— Ну и дела! Черт побери!
— Что ж, можно и черта кликнуть. Он вроде всегда где-то поблизости, правда, когда надо, его не дозовешься.
Он развел руками.
— В таком случае, из нас двоих специалистом должны быть вы. Ну-ка, скажите, а чем занимаюсь я?
Я окинул его взглядом: белая рубашка с широким галстуком, коричневый костюм по моде 60-х годов, желтые от никотина пальцы с обкусанными ногтями.
— Вы — пенсионер, — изрек я.
— Правильно. А чем я занимался раньше?
— Если судить по вашей наблюдательности, вы работали в полиции, — сказал я.
— Верно.
— Таким образом, мы с вами в некотором роде оба специалисты.
— Да, так сказать, коллеги.
— Да, и притом я порядочный неудачник, а вы — давным-давно пенсионер.
Какое-то время мы ели молча. Потом я спросил:
— Сколько лет вы уже на пенсии?
— Десять. Я вышел на пенсию в семьдесят первом.
— И как коротаете время?
В его глазах вспыхнули искорки, и он посмотрел на меня с хитроватой усмешкой.
— Да ворошу потихоньку старые дела. Нераскрытые.
— Вы служили в уголовной полиции?
— Ага. — Он кивнул и продолжал есть. В тот день он больше ничего не рассказывал мне, а потом мы стали частенько встречаться за одним столиком.
3
Жизнь моя тогда шла размеренным ходом. Пять дней в неделю я проводил в конторе. Провернул несколько дел для страховой компании. Это дало мне возможность держаться на плаву, хотя плавал я по мелководью. Три-четыре раза в неделю я заглядывал в кафе, и мне часто доводилось беседовать с Ялмаром Нюмарком. В другие вечера занимался бегом на длинные дистанции, по гравию и асфальту, и в солнечные дни, и в дождь, и в слякоть. Дома, после пива, выпитого в кафе, меня так и тянуло глотнуть акевита[4], но изнурительные пробежки все же позволяли мне сохранять форму: если я и катился по наклонной плоскости, то все же достаточно медленно. Раз в месяц ко мне приезжал Томас, которому уже исполнилось десять лет, он смотрел на меня серьезными умными глазами и рассказывал о футбольных матчах, которые я не видел, и о книгах, которых я не читал. Моя жизнь с Беатой постепенно становилась для меня таким же далеким воспоминанием, как и те места, где я во времена детства проводил летние каникулы. Наиболее ярким событием в те дни, когда началось наше знакомство с Ялмаром Нюмарком, было появление в зубном кабинете, что рядом с моей конторой, новой ассистентки. Прошло совсем немного времени, и она мне уже улыбалась при встречах.
В начале мая неожиданно пришло настоящее лето. Внезапная жара совершенно сбила всех с толку. Люди ходили с красными, распаренными лицами и снова мечтали о прохладе. Их желание исполнилось. К 17 мая[5] лето кончилось, и вернулось ненастье. Через несколько дней стало казаться, что солнца никогда не было и никогда уже теперь не будет.
Однажды, в один из таких дней, когда город лежал за кутанный в небо, как в серое промокшее шерстяное одеяло, позвонил какой-то человек, не пожелавший назвать свое имя.
— Это вы беретесь за разного рода дела, Веум? — спросил он.
— Не за все подряд, — ответил я.
— А за какие именно дела вы не беретесь?
Разговор начинал действовать мне на нервы.
— Скажите лучше, чего вы хотите от меня?
— Мне кажется… У меня такое чувство… Что жена мне изменяет.
Я не ответил. На другой стороне Вогена стояла старая парусная шхуна «Министр Лемкулль», она кишела туристами. Шхуна походила на чучело лебедя, облепленное насекомыми.
— Мне, вероятно, понадобится… Мне бы хотелось убедиться, — продолжал голос в телефонной трубке.
— В чем? — спросил я рассеянно.