Малышня полюбила Фиру моментально. Только она появлялась с ведром и тряпкой – они гроздями висли у нее на ногах, руках, прижимались лицом к юбке, несли свои сокровища из листьев и гусениц, шептали секреты и обидки и… наотрез отказывались уходить домой. Ткачихи к «мамке Ире» поначалу сильно ревновали. Обижались. Они тут целый день упираются, а дети за няньку цепляются и домой идти не хотят. Но постепенно привыкли. А Фира стала оставаться и на ночную смену – сад же работал круглосуточно. Работницам удобно – детей покормят, и на ночь, и с утра. И ночью досмотрят – не надо оставлять абы с кем, да и старшие не объедят. У Фиры же было два мотива – корыстный и боевой.
Корыстный был простым – она тоже ела в столовой вместе с детьми фабрики. Поэтому всю пайку могла отдать в семью, на круг, для Ксени. А боевой был еще более инстинктивным – воспитатели ночью оставаться не особо хотели, а если дежурили, то тоже спали. Малыши плакали, ходили под себя, спали в мокром, простужались и кашляли. Но главное – еда. На вечер и завтрак тоже готовили. Детей оставалось меньше, и сторожа тоже приходили харчеваться. И ладно просто поесть – так они отбирали кашу домой ведрами. И Фира стала проситься в ночные смены. Дома и так полно народу, да и Ксеня про себя не постесняется Женьке с Петей напомнить.
Что она только ни выдумывала, чтобы сохранить детскую пайку, – и дверь запирала, и кастрюли в спальне прятала. Но дошло и до открытых конфликтов.
Мартовская ночь. Холодная и промозглая. Спит-сопит малышня. В комнату-столовую по-хозяйски заходит мордатый сторож Дмитрий Михайлович. С бидоном. Не спеша начерпывает себе кашу, выбирая края с остатками масла.
И тут из темной спальни выползает растрепанная Фира со шваброй в руке.
– Михалыч, а ты не слыхал, что на ночь жрать вредно?
– Так я на утро, – усмехнулся сторож. Фира ему была чуть выше пояса.
– Ты что ж это, детей обожрать решил? Морда не треснет?
– А ты что, совсем страх потеряла, жидовка старая? Сейчас я сам тебя тресну, – оторопел Дмитрий Михайлович, – да шею сверну!
– Подохнешь ты от детской каши. Подавишься, и не спасут.
– Вон пошла! – Сторож демонстративно отвернулся и продолжил перекладывать кашу в свою тару.
– Сука-сука, что это?!!!! – вдруг заорал он. А это Фира просто выплеснула на шинель и на его жирные, давно не мытые волосы керосин из банки.
Она успела отскочить к столу и взять в руки горящую керосиновую лампу:
– Вот сейчас об башку твою разобью, и будешь гореть, гад, заживо! Если раз к детям сунешься!..
Сторож по-бабьи завизжал и рванул из детского сада:
– Дура бесноватая! Убью!
– Сам выживи! – кричала Фира ему вслед. – Я тебе еще хрен отрежу, когда заснешь, и в рот засуну, чтоб нажрался наконец!
Воспитательница спала так крепко, что ничего не слышала. Но про сторожа в керосине на следующий день знали все бабы «Джутарки». Фира стала не просто авторитетом, а неофициальной хозяйкой детсада.
– Завтра принесете по яйцу. Все, – сурово заявила она мамашам, забирающим малышей.
– Это чо ж за праздник? Яйца трескать?! Не Пасха! – возмущались ткачихи. – Где мы их тебе возьмем?
– Да хоть снесите! У вас дети вторую неделю кашляют навыворот. Не знаю, где они у тебя дома спят и в чем. Но ты так до туберкулеза доиграешься. Я не себе – проверишь. Но чтоб яйца завтра все принесли!
К яйцам Фира припрет из дома бутылку абрикосовой самогонки из своего старинного золотого запаса – из прошлой жизни.
Перед обеденным сном принесет в спальню чудо – волшебное молоко по секретному рецепту. Объявит: – Выпить всем залпом, и под одеяло!
Это был гоголь-моголь. Взбитый в крутую сладкую пену с разбавленным синеватым горячим молоком и чайной ложкой самогонки в каждую чашку. Фира растирала яйца не с сахаром – его уже на малышей не выдавали, а с сахарином и полученными по карточкам вместо сахара толчеными конфетами-«подушечками». От ложки и усердия на половину ее ладони вылез водяной пузырь, но Фира, лизнув ноющую рабочую руку, улыбнулась:
– Сладких снов!
– Давай им на ночь такое сделаем! – предложила воспитательница, когда после тихого часа не могла добудиться всю среднюю группу.
– Не дури. Прогрелись дети до самых легких. Кашлять перестали. Вот и заснули. Я так свою Аньку вытаскивала…
– Ирина Ивановна, я тоже кашляю! – смеялись работницы. – Давай нам такого накалапуцай! Можно даже без яйца и сахарина. Мы тебя в санаторий переведем! Будешь ткачихам нервную систему поправлять и легкие им согревать! А то нам завидно, да и дети все волшебного молока дома требуют!