– Котя, я тебя умоляю, забери маму! Она меня замучила… Замучила совсем. Своим бодром голосом, этими хиханьками, вычиткой врачебной, бульонами бесконечными… Ну не помру я уже. Честно. Не в этот год. Дайте покоя. Дайте мне время…
– Как тогда в санатории? – с готовностью переспросил Котька.
Анька помрачнела, но Котька этого заметил.
– Точно. Как тогда в санатории. Но как тогда – больше не будет…
Именно там, в закрытом номенклатурном санатории для политкаторжан она познакомилась со своей первой и единственной любовью – Максом Дейчем. Тот злополучный аборт и его сегодняшнее равнодушие не давали ей ни дышать, ни жить обычной жизнью. Она горела неугасимым синим пламенем обиды и ярости – на него, на себя. Бесконечно перебирая в голове варианты – где не то сказала, где недожала, что пошло не так, а что было бы, если… И это «если» болело сильнее сломанных костей.
Фира пришла как обычно – после утреннего обхода. С привычным одесским радушием, подарками и шуточками она влюбила в себя все смены и врачей, и младшего персонала. За эти пару недель она стала своей в этом проклятом госпитале.
Вытащила чугунок:
– Я принесла тепленькой картошеньки! Со сливочным маслом, как ты любишь!
– Не хочу «картошеньки»! Мама, ну пойми!
– Ну тогда эклер с заварным крэмом. Я не видела еще баб, которые бы отказались от моих эклеров. Ты не представляешь, как их сложно готовить в печке!
И тут Анька взорвалась:
– Мама, ты так и не выросла! Где ты застряла? В детстве? В переезде в Одессу?! В куклы недоигралась – вот сейчас мы больному мишутке дадим конфетку, и он сразу выздоровеет!.. Мама, ноги не ходят, все срослось углами, я – инвалид! К тому же чахоточный! Смирись уже, что торт не поможет! Ну судьба у меня такая!
Фира отставила корзинку с едой. И развернулась к Ане:
– А по-моему, это ты не выросла. И думаешь, что будет, как в детстве: заболела – и все хороводы вокруг водят. Можешь не рассчитывать. На судьбу так точно. Второй раз не сработает. Несчастной и больной ты ему точно не нужна. Да, я пытаюсь тебя отвлечь, я стараюсь тебя раздражать, потому что в эти моменты ты злишься и сражаешься – хоть со мной, а не упиваешься персональным горем. Мужик ее бросил! Делов-то! Сколько уже прошло? Год? Другого найдешь!
– Не найду я такого! Не нужен мне никто!
– Это я не найду. И не нужен. А твой живой-здоровый, да еще и на таком посту. Хочешь вернуть? Стань, как он. Удиви его своей силой. Стань художницей, чиновником, да все равно кем. Ему доложат, не сомневайся. А там и встретишься, и докажешь, и тогда ты, ты, а не он, будешь решать, нужны эти отношения или уже нет. И я надеюсь, что ты скажешь: нет. А потом встретишь, полюбишь нормального человека, достойного. Детей родишь!
– Да не будет у меня никаких детей!
Фира хмыкнула:
– Надо же, поверь, деточка, я тоже когда-то точно так же считала.
– Да выскоблила меня твоя Гордеева! И авария! Ты думаешь, там что-то осталось?!
– Что значит Гордеева выскоблила?! Лелька?! Когда?! Тогда? И не сказала… Он знал?
– Он отправил.
– Ах сука какая… Лелька – сука! Девочка, Анечка, что ж ты ко мне не пришла?
– А что бы ты сделала?
Фира помрачнела.
– Убила бы его. Лелька тварь. Не прощу никогда.
– Ей приказали. Как и мне. Что ты так? Все равно уже.
Фира поднялась с кровати, расправила, разгладила одеяло на Аньке.
– Ладно, достала я тебя, пойду собираться, пока мне твой брат гарем крымский не привел. Ты уже дважды от смерти ушла, там, где другие давно в земле гниют. Захочешь сделать ему больно – сделаешь. Захочешь встать – встанешь. Ты одна в Беззубов пошла. А они клятые. Жду тебя в Одессе.
Красная нить
Женька вышла на солнышко и зажмурилась. В обеденный перерыв она с подружками по бухгалтерским курсам выходила на крыльцо подышать и посплетничать.
– Я уже присматриваю работу в конторе по закупке золота, – важно заметила ее подружка Ида.
– Присматривает она! Тебе папа все присмотрит и к себе под крыло возьмет, – фыркнула Лизка. – Или лучше мужа присмотри. Из нэпманов.
– А я бы в госконтору пошла, так надежнее, – насупила брови Женька. – А то эти частники – сегодня есть, завтра нет.
– А у тебя вообще муж – помощник машиниста! Зачем тебе работать? – удивилась Ида.
– А платья новые куда носить? На Привоз?
– Да ну вас! Я во дворе насмотрелась на тех, кто дома «не работает». Вот это вот с утра до ночи намывать и стряпать? Лучше карьера.