– …Будущее по кишкам, – закончил Ваймс. – Чудесно.
Назойливая мыслишка никак не желала успокаиваться. Она уже начала подпрыгивать, привлекая к себе внимание.
– Ну и последний герб, ах-ха, предназначается для Рудольфа Горшка из Гильдии Пекарей, – сказал Дракон, указывая костлявым пальцем на третий щит. – Можете прочесть его, командор?
Ваймс угрюмо посмотрел на щит.
– Ну, разделен на три части, есть роза, пламя и горшок, – сказал он. – Э… хлебопеки используют огонь, а горшок для воды, я думаю…
– И одновременно намек на имя владельца, – добавил Дракон.
– Но его ж не Розой зовут. Гм… – Ваймс вдруг моргнул. – А, понял. Роза, шипы. Шипы – это муки. Муки – мука. Получается мука, огонь и вода. Только горшок какой-то странный: смахивает на ночную вазу.
– Раньше хлебопеки назывались писварами. Очень древнее слово, – пояснил Дракон. – А что, командор, мы еще сделаем из вас хорошего геральдиста! Ну а девиз?
– «Квод Субиго Фаринам», – проговорил Ваймс, морща лоб. – Потому что… «Фаринам» – это что-то связанное с кукурузой или мукой… Нет, не так. «Потому Что Крутой Замес»?
Дракон похлопал в ладоши.
– Неплохо, сэр!
– Долгими зимними вечерами здесь должна собираться куча народа. Похохотать от души, – сказал Ваймс. – И это и есть геральдика? Шарады и каламбуры?
– Не только. Вы видите лишь то, что сверху, – возразил Дракон. – Эти гербы довольно-таки просты. Нам надо было их всего-навсего придумать. Тогда как предтечи гербов старинных семейств, таких, к примеру, как Шноббсы…
– ШНОББСЫ! – воскликнул Ваймс. Мыслишка наконец попалась. – Вот оно! Вы уже упоминали Шноббсов, когда говорили о старых семействах!
– Ах-ха. Что? О, конечно. Да. О да. Старое славное семейство. Хотя сейчас, к сожалению, увядшее и вымершее.
– Уж не имеете ли вы в виду, что Шноббсы… имеют какое-то отношение к капралу Шноббсу? – уточнил Ваймс с невольной дрожью в голосе.
Это откровение и вправду пугало.
Книга раскрылась. В оранжевом свете замелькали всевозможные гербы и щедро разросшиеся, ветвистые фамильные древа.
– Посмотрим, посмотрим… Вы говорите о С.В.Сн.Дж. Шноббсе?
– Э… да. Да!
– И названный господин является сыном Сконнера Шноббса и госпожи, именуемой здесь Мэйси с улицы Вязов?
– Наверное.
– И внуком Сляпа Шноббса?
– Похоже на то.
– Который, в свою очередь, был незаконнорожденным сыном Эдварда Сен-Джона де Шноббса, графа Анкского, и, ах-ха, горничной неизвестного происхождения?
– О боги!
– Граф умер без наследника, за исключением того самого, ах-ха, Сляпа. О его потомках мы слышали, но найти их так и не смогли.
– О боги!
– Вы, случаем, не знакомы с этим господином?
Ваймс с удивлением обратил внимание, что слово «господин» применялось к капралу Шноббсу вполне серьезно и уважительно.
– Э… знаком, – признался он.
– Он владеет каким-либо имуществом?
– Разве что чужим.
– Тогда, ах-ха, обязательно расскажите ему о его предках. Пусть нет больше семейного состояния и нет фамильных земель, но титул-то остался.
– Извините… давайте убедимся, что я все правильно понял. Капрал Шноббс… МОЙ капрал Шноббс… является ГРАФОМ АНКСКИМ?
– Ему надо будет предоставить нам некие доказательства, но вроде бы ошибки нет. Мы даже выдадим ему соответствующий документ.
Ваймс тупо уставился в стену. До сих пор документы капралу Шноббсу требовались только затем, чтобы его по ошибке не сдали в какой-нибудь зоопарк.
– О боги! – в который раз воскликнул Ваймс. – У него, наверное, и собственный герб есть?
– И довольно замечательный.
– О.
Ваймс НЕ ХОТЕЛ герба. Час назад он бы с удовольствием увильнул от визита в Геральдическую палату, как поступал не раз до этого. Но…
– Шнобби? – пробормотал он. – О боги!
– Ну и ну! Как удачно мы встретились, – покачал головой Дракон. – Самое приятное – это заполнять пробелы в семейных хрониках. Ах-ха. Между прочим, как поживает юный капитан Моркоу? Я слышал, его подружка – вервольф? Ах-ха.
– Это и в самом деле так, – подтвердил Ваймс.
– Ах-ха. – В темноте Дракон вскинул руку и дотронулся до своего носа. То ли просто почесал его, то ли подал некий секретный знак, который Ваймс не понял. – Мы уже встречались с подобными случаями!
– У капитана Моркоу все хорошо, – максимально ледяным голосом промолвил Ваймс. – У капитана Моркоу всегда все хорошо.
Уходя, он хлопнул дверью. Огоньки свечей затрепетали.
Констебль Ангва вышла из переулка, на ходу застегивая ремень.
– Кажется, все прошло гладко, – сказал Моркоу. – Если и дальше так будет продолжаться, уважение к нам общества будет только расти.
– Пф-ф! У меня во рту до сих пор стоит вкус того рукава! Интересно, слышал ли этот тип о том, что изобрели такую штуку, как прачечная? – поинтересовалась Ангва, вытирая губы.
Они двинулись вдоль мостовой, автоматически переключившись на энергосберегающую походку настоящих стражников, когда нога используется как маятник, который сам несет тебя вперед с минимальным расходом энергии. «Настоящий стражник должен много ходить», – всегда говорил Ваймс, а поскольку так говорил Ваймс, Моркоу в это искренне верил. Много ходить и много разговаривать. И рано или поздно ответ найдется.
«Уважение общества», – подумала Ангва. Любимое выражение Моркоу. На самом деле это было любимое выражение Ваймса, хотя сэр Сэмюель, произнося эти слова, обычно сплевывал. Но Моркоу ВЕРИЛ в общество. Это ведь именно Моркоу предложил руководству города дать закоренелым преступникам шанс «искупить вину перед обществом», ремонтируя дома престарелых горожан[6]. Старость и так не радость, а теперь еще пожилому населению Анк-Морпорка приходилось чуть ли не каждый день лицом к лицу сталкиваться с самыми отпетыми представителями преступного мира. Кроме того, не был принят во внимание уровень преступности в Анк-Морпорке: в результате за каких-то шесть месяцев прихожую одной старушки столько раз обклеили обоями, что там теперь можно было передвигаться лишь боком.
6
Командор Ваймс, с другой стороны, считал, что преступника изменит только хорошая встряска, сила которой напрямую зависит от величины электродов.