— У меня одно условие.
— От тебя, Семен, теперь никаких условий.
— Я скажу, а вы решайте. Без этого я ничего подписывать не буду.
— Хорошо, что за условие?
— Вы должны взять в «Тоттенхэм» еще одного человека. Ильдара Тарпищева.
— Господи, кто это?
— Это мой старый друг. Вы должны с ним заключить контракт, и он тоже должен стать игроком вашей сраной команды.
— Да зачем он нам нужен? Да и зачем он нужен тебе?
— Старый друг мой, ясно же сказал. Хочу рядом иметь родственную душу. Чтобы было с кем по-русски поговорить. Да и денег хочу ему дать заработать… настоящих. Вот такое условие. Без этого ничего подписывать не стану. Но сначала вы должны вытащить меня отсюда.
— Ну, это-то пожалуйста. Только учти — если с первым глотком свободы вздумаешь заартачиться и проявить свое прежнее упрямство, тотчас же сюда вернешься.
Через час Семен получил первый глоток свободы. Двое дюжих молодцев взяли его под локти. У ворот его встречал целый кортеж: длинный черный «мерседес», «гелендваген», «тахо» сопровождения, правительственные мигалки. И Азархов…
— Ты зачем придумал этого Тарпищева? — спросил он, усаживаясь рядом. — Никакого Тарпищева не существует в природе.
— То есть как?
— А вот так. Его просто нет, и все.
— Хорош гнать, я вместе с ним учился.
— Это ты так время решил выиграть, да? Никакого Ильдара Тарпищева в армейской футбольной школе нет и не было никогда.
— Да на хрена мне врать? Зачем?
— Ни один из выпускников за последние десять лет не может вспомнить парня с таким именем и фамилией. Никто не может, кроме тебя.
— Это их проблемы. То, что вы не можете его найти, это ваша проблема.
— Семен, Семе-е-ен. У тебя чрезвычайно буйное воображение! И не надо, пожалуйста, больше глупостей. Если хочешь взять с собой кого-нибудь из своих, так и быть, — хоть Абдурахмана ибн Фазула, лишь бы он существовал в действительности. Ты, может, Полину увидеть хочешь?
— Давайте уже скорей все подпишем.
— Что-то ты неожиданно покладист.
— А чего мне еще остается делать?
Они приехали в ресторан в каком-то имперском стиле, под девятнадцатый век, с официантами в лакейских ливреях и напудренных париках. Им отвели отдельный кабинет, появился коренастый лысый человечек со стальным «кейсом» и очень ловко извлек из него довольно объемистый контракт…
— Мне бы это… пожрать что-нибудь для начала, — попросил Семен. — И шампанского «Дом Периньон» — отметим это гребаное знаменательное событие. Хотя зря вы мне зарплату-то в два раза скостили. Не согласен я. Это что же получается… сколько вы мне предлагали?.. шесть лимонов… а теперь, значит, три. Не-а, не согласен я.
— Перестань паясничать.
— А чего перестань? Могу я хоть бабки нормальные получить, по-человечески продаться, а? У меня Полина, и мне ее нужно кормить мармеладом. Кроме того, у каждой девушки должно быть свое маленькое черное платье, и желательно за сто тысяч баксов, я правильно рассуждаю? Короче, пять лимонов, не меньше. Или пошли все на хрен.
Азархов кивнул и попросил лысого:
— Альберт, измените, пожалуйста, сумму в контракте. До четырех с половиной.
— Идет, — сказал Шувалов.
Азархов извлек из кармана перо, развинтил и протянул Семену. Безупречно вышколенные гварды замерли по обе стороны от Шувалова. Медлить было больше нельзя. Огромное зеркальное окно за спиной Семена было приоткрыто. Куда оно выходит? Во двор? А там — пробежаться по крышам подсобок, спрыгнуть и, если повезет, исчезнуть. Шувалов почесал пером за ухом, поерзал на стуле и одним рывком нырнул под стол. Двухметровый гигант скакнул через стол и изготовился поймать Шувалова, но Семен, раздвинув скатерть, схватил охранника руками под колени, повалил… Спотыкаясь, наступив на распростертое тело, он прыгнул к окну и последнее, что увидел, перед тем как рвануть на себя оконную ручку, — донельзя изумленные глаза все просчитавшего агента Коплевича.
Через мгновение он уже перемахнул низкую чугунную ограду и вылетел на проезжую часть проспекта. Одна машина тормознула, и Шувалов, хлопая руками по капоту, закричал:
— Шеф! Штуку баксов даю! Гони в испанское посольство!.. Срочно!
16. Здесь и сейчас
Барселона
Май 2007
«Фаны будут любить свой клуб, когда он побеждает, будут любить его, когда он проигрывает, и будут просто безумствовать, когда он вновь набирает силу. Спорт целиком состоит из эмоциональных переживаний, которые очень нужны брендам. Фанаты становятся лояльными к спонсору своего клуба, начинают доверять ему… То же самое происходит и с наиболее известными спортсменами. Неважно, в каком состоянии они находятся и какую игру демонстрируют, вы все равно любите их имидж и тот бренд, который с ними ассоциируется…»