— Эй, вон корова пасется!
— О-хо-хо!
— Ихи-хи-хи!
Мы заливаемся смехом как сумасшедшие. Нам кажется смешным и то, что корова рогатая, и то, что она ушами прядет, и то, что она взмахивает хвостом, отгоняя мух, и при этом жует. Дивится Буренка вызванным ею шумным восторгом, поднимает голову и, уставясь на ребят грустными глазами, словно бы укоряет нас: «И что вы так расхохотались, словно шляпу у меня на голове увидели?!»
Вот проходим мы мимо какой-то коняги, а Вея окликает Ёю Клячу:
— Посмотри-ка, вон твоя родня!
— Какая родня? — не догадывается Ёя.
— Кляча, как и ты! — довольно бросает Вея, и вся колонна разражается хохотом.
Но вот и роща. Вековая огромная роща со старыми развесистыми каштанами, унизанными зелеными шишками. Мальчишки должны были влезать на деревья и сбивать плоды, а девочки собирали их и очищали от зеленой шубы.
Вот где можно было щегольнуть искусством лазания на деревья. Будет чем полюбоваться этим трусихам девчонкам, которые и на парту-то боятся встать, стесняясь ненароком открыть свои голые ноги. А нам вовсе не интересно смотреть на их голые ноги, которые они так и норовят в каждом ручье полоскать. Гораздо интереснее увидеть ворону или зайца.
Кто первым поднимется на самый верх склона, туда, где кончается роща? Конечно, Славко Дубина и я, его напарник. Взобрались мы с ним на вершину самого высокого раздвоенного каштана с могучим стволом и густой кроной. Крутые лесистые горные отроги протянулись передо мной как на ладони к самым дальним дворам нашего села, и я в изумлении восклицаю:
— А там что за поселок, в той долине, по правую руку от леса?
— Это выселки Соленые. Оттуда ходят в школу двое наших первоклассников — Джоко Марчета Мослак и Ёван Гаврилович Горлица.
— О-го-го! Из такой дали?
Отныне я смотрю на первоклашек Горлицу и Мослака другими глазами, и они кажутся мне необыкновенными и удивительными. Подумать только, в какой дали они живут?! Почти на самом краю света, потому что дальше, за их выселками, встает только небо синей стеной, и по небу плавно проплывают ватные клочья облаков.
— А что это за высокая скала, которая поднимается на том откосе слева от села? — снова спрашиваю я, разглядывая поросшую кустарником косматую каменную громаду, мощно вздымающуюся над деревьями со склона каменистой гряды.
— Там знаменитая Кошачья пещера. Когда-то в ней прятались гайдуки. Добраться до пещеры нелегко, к ней по крутизне ведет узкая тропка через чащу кустарника.
— А ты там когда-нибудь бывал? — спрашиваю я.
— Где только я, браток, не бывал! — распускает передо мной Славко свой павлиний хвост. — Да будет тебе известно, что на свадьбу или по особым праздникам в Кошачьей пещере жарят на вертеле ягнят. Говорят, нет вкуснее ягненка, чем жаренного на вертеле в Кошачьей пещере. Так вот я туда и ходил, когда мой отец собирался сватом к куму Зора́ну. Лично я переворачивал тогда ягненка на вертеле.
— Послушай, возьми как-нибудь и меня туда с собой? — подлизываюсь я к Славко.
— Как же я возьму тебя с собой, когда туда без дела не ходят? — хмурится Славко. — Если кто-нибудь отправится туда ягненка жарить, тогда другое дело, или если мы соберем гайдуцкую дружину.
У меня глаза так и загораются.
— Давай соберем гайдуцкую дружину?!
— Это можно, только как-нибудь в воскресенье, в будни никак нельзя. Взрослые непременно дознаются и тут же нас накроют. Я в прошлом году уже сбегал в гайдуки в Старую башню над Глубоким ущельем. Поймали меня и выдрали, как нашкодившего кота.
— Так, значит, ты и в Старой башне на вершине горы побывал? — восхищенно протягиваю я.
— А как же, конечно, побывал. Но страшно там — жуть. По ночам привидение бродит в белом балахоне и цепями звенит.
— Привидение? А что это такое? — поражаюсь я, поскольку до сих пор мне ни от кого не приходилось слышать про привидения.
— Привидение? Ну, это, как тебе сказать… человек такой, на самом деле он мертвец, но встает из могилы и шатается вокруг развалин. Если он тебя сцапает, готово дело, ты уже покойник. Привидение охраняет Старую башню над ущельем.
У меня мурашки побежали по коже от страха.
— А в Кошачьей пещере привидения водятся?
— Нет. Там костры разводят, а привидения страсть как боятся дыма и огня, еще они не любят, когда петухи кричат.
— А почему не любят, когда петухи кричат?
— Потому что петушиный крик — предвестник рассвета и утра, а вся ночная нечисть утра боится, ну, всякие там оборотни, упыри, вампиры, ведьмы, бабы-яги, водяные, лешие и бесы…