— Охо-хо, давненько такой метели не было, — вздыхала бабка Ёка. — Здесь и то метет, а каково в открытом поле, где ветру вольная воля!
Вдруг пронзительное завывание бури, стонавшей в вышине над ущельем, прорезал мощный голос одного из братьев Рашет:
— Ату ее, держите, бешеную!
Вся команда вместе с бабой Ёкой дружно подхватила этот боевой клич:
— Ату ее, держите, бешеную!
— Гей, кумовья, за хвост ее хватай, не отпускай! — гикнул Икан.
Этот крик всех нас развеселил и ободрил, когда же сквозь вой бурана мы различили хлопотливое лопотанье старой мельницы, мы и вовсе воспряли духом.
— Ату ее, бешеную!
— Держи ее, соседи и родня!
Тут со стороны мельницы до нас долетел ответный призыв:
— Сюда, Рашеты, молодцы! Узнал я ваш клич боевой!
— Ого, да это Дундурия! — воодушевились мы и с новыми силами бросились к мельнице. За нами следом ковыляли Вея с бабкой Ёкой.
Дундурия дожидался нас перед мельницей. Косматый, обсыпанный мукой и снегом, он напоминал огромного, древнего Деда Мороза.
— Эгей, гости мои дорогие! — радушно встретил нас Дундурия. — То-то приснился мне под утро сон, будто гости ко мне припожалуют, так что я и барашка расстарался зажарить. Меня мой сон никогда не подведет, это я знаю.
Когда же из снежной круговерти показались и Вея с бабкой Ёкой, Дундурия совсем развеселился:
— Так и есть, мне и сваты снились, вот тебе, пожалуйста, и молодая явилась. Вспоминаешь ли ты, бабка Ёка, как ты однажды пообещала переехать ко мне на мельницу и остаться тут хозяйничать?
— Так разве ж ты тогда не в шутку говорил, старый бес? — затараторила бабка Ёка.
— Что за шутки! Мне как раз хозяйка требуется, давно уж надоело самому посуду мыть и носки латать, да и проволока у меня вся извелась.
— Какая еще проволока? — удивилась бабка.
— Для штопки. Я носки себе проволокой латаю, нитки на моих носках не держатся.
— Ну уж если так, то куда денешься? — хмыкнула бабка. — Все равно я в бегах. Ищут меня жандармы и староста Крикун. Грозятся с детишками в темницу засадить.
Разбушевался тут старый мельник, раскричался:
— Крикун говоришь? Значит, этот осел по сю пору старостой на селе сидит? Давненько я его сквозь свои пальцы не пропускал, вот он и обнаглел.
Отшумевшись и выдохнув свой гнев, Дундурия повел нас к себе, и мы всей толпой ввалились в его большую комнату. В печке весело потрескивал огонь, а за печкой дремал славный кот Дундурии Котурия.
— Накрывай на стол, бабка Ёка, с этого дня ты в этом доме хозяйка! — воскликнул Дундурия.
На столе мгновенно появились и барашек с вертела, и знаменитые дундуриевские погачи величиной с мельничное колесо.
— Налетайте, ребятишки, да запомните хорошенько, как вы у Дундурии на свадьбе пировали!
— А про меня ты что же и не вспоминаешь? — пискнула бабка Ёка.
— Верно, пусть будет так: на свадьбе Дундурии с бабкой Ёкой. Ну и взвоет же этот староста-горлопан, когда узнает об этом событии.
После обеда мы взялись устраивать себе постели. Натаскали сена из ближнего стога и разостлали его по всей комнате. Постель вышла в полметра высотой. Сено застелили сверху бабки Ёкиными ряднами да одеялами, получилась не постель, а просто царское ложе!
— Ого, да тут можно целую роту солдат спать уложить!
Пока мы сено таскали, метель еще пуще разыгралась, завывает ветер, закручивает снежные вихри, а снег все прибывает и прибывает.
— Видит бог, ребятишки, вовремя вы ко мне пришли, не пробиться бы вам сейчас сквозь пургу, — сказал Дундурия. — Намело сугробов выше плеч.
В тот вечер мы сладко заснули под жужжание мельничного жернова и завывание бури. Нам и в голову не пришло, что родители наши будут волноваться, что мы не вернулись домой.
30
А родители в тот вечер и в самом деле еще не слишком беспокоились. Видимо, Джурач, решили они, оставил нас ночевать у себя, побоялся отпустить в непогоду. Наши домашние и вообразить не могли, что нас в такой буран занесло ни мало ни много, как в Ущелье сказок, к мельнику Дундурии.
Наутро село проснулось погребенным под снегом. Могучие сельские здоровяки и те с трудом прорывали тропинку к источнику или до ближайшего соседа.
Снег все сеял и сеял легкой и мелкой крупой. А к полудню неведомыми путями разнеслась по селу весть:
— Пропали мальчишки! Исчезли братья Рашеты, нет Бранко с Икетой, Ёи Клячи, Славко Араба.