Торжество позитивизма привело к тому, что во имя рационалистического сциентизма, абсолютизировавшего роль науки, и эмпирического знания ученые отказались от исследования таких явлений, как ясновидение, внушение и внушенный сон (гипноз), безоговорочно отнесенных к мистическим суевериям. На смену охватившему французское общество во второй половине XVIII века увлечению «животным магнетизмом», воздействие которого на больных демонстрировал во время своих сеансов австрийский врач Фредерик Антуан Месмер (напомним, что в 1784 году Людовик XVI назначил две комиссии для научного изучения этого феномена), пришло его полное отрицание. Понятно, что подобное пренебрежение реальными фактами, пусть и не получившими пока вразумительного объяснения, вызывало неприятие всего, что невозможно понять. Эти настроения превосходно выразил Г. де Мопассан в новелле «Сумасшедший?»: «Мы общаемся с окружающим только при помощи наших жалких органов чувств, несовершенных, немощных и таких слабых, что вряд ли они в состоянии уловить все, что происходит вокруг нас».
В 50-е годы XIX века в Париже распространилась мода на столоверчение, которая пришла во Францию и Европу из Америки. Денизар Ипполит Ривай — педагог, автор нескольких школьных учебников, посетил в мае 1855 года спиритический сеанс и уверовал, что найден способ общения с потусторонним миром. Во время одного из сеансов дух по имени Зефир призвал Ривая стать выразителем мыслей умерших, напомнив ему, что в иной жизни он был его другом, жрецом-друидом, и звался тогда Алланом Кардеком. Под этим именем Ривай опубликовал в 1857 году свой знаменитый труд под названием «Книга духов, содержащая принципы спиритического учения о природе духов, об их явлениях и об отношениях с людьми, об их моральных законах, настоящей и грядущей жизни, о будущем Человечества, написанная под диктовку и опубликованная по распоряжению высших духов Алланом Кардеком». В этом произведении он изложил основы спиритизма, доказывая, что с помощью медиумов можно войти в сношения с миром духов. В ней были приведены послания, якобы полученные от Шекспира, Жанны д’Арк и Робеспьера и прочитанные по буквам во время сеансов столоверчения.
В 1860 году Элифас Леви в «Истории магии» попытался соединить оккультизм с религией. В эти годы Виктор Гюго беседовал с «Загробной тенью», Т. Готье создавал своего «Спирита» (1866) и пьесу о переселении душ («Аватар»), а французского астронома Камила Фламариона регулярно посещал призрак Галилея. Между 1857 и 1862 годами барон Гюльданстюббе занимался в музее Лувра спиритическими экспериментами, в результате которых ему удалось получить подпись Юлия Цезаря, рисунок треножника, подписанный буквой Е (между прочим, возле статуи Еврипида), несколько строк от Клеопатры. Обо всем этом он рассказал позднее в книге «Реальность духов и чудесное явление их непосредственного письма» (1873). В 1875 году в Париже состоялся громкий процесс по делу ловкого фотографа по фамилии Бюге, который за небольшую плату изготовлял фотографии, где кроме клиента можно было видеть еще одно неясное изображение — «фотографию» духа дорогого ему покойника. Нельзя сказать, что кто-либо из авторов сборника поддался моде и впал в откровенную мистику, но подновленные в духе времени учения, несомненно, оказали влияние на писателей (новеллы «Нежданная» К. Мендеса и «Дух Байрона» П. Милля).
В 1856 году, когда странные и непостижимые явления игнорировались учеными, во Франции появились гениальные переводы произведений Эдгара По, сделанные Ш. Бодлером. Творчество этого американского писателя, который в своих «страшных рассказах» обратился к сложным сторонам человеческой психики, стало необычайно популярным. Позволим себе небольшое отступление, чтобы заметить: в отношении американцев к иррациональному можно обнаружить тенденции, сходные с теми, которые существовали во Франции. Написанию новелл Э. По, повествующих о причудливых и болезненных состояниях человеческой психики, об обмане чувств и о ненадежности наших позитивных знаний о мире, предшествовало большое число публикаций на страницах ведущих литературных журналов Англии и США мрачных по колориту рассказов о сверхъестественных событиях. В 30–40-е годы XIX века в Соединенных Штатах также много писали о месмеризме. Гипноз казался тогда силой, способной оказывать не только благотворное лечебное воздействие; он мог быть мощным орудием подчинения человека, лишать его свободы воли: отсюда тягостное впечатление, которое оставляли эти истории. Сходного впечатления добивался своими рассказами Э. По, утверждавший, что их особенность как раз и состоит в «страшном, которому придан оттенок ужасного».[7] Пожалуй, именно мастерство в создании атмосферы ужасного в первую очередь привлекало к Э. По французских писателей. Влияние тематики его рассказов было хотя и бесспорным, но не столь явным. Многие заимствовали удачно найденный Эдгаром По прием: прежде, чем описывать странные и загадочные явления, он разворачивал перед читателем картины реальной жизни, построенные на правдивом материале, завоевывал полное доверие и лишь после этого начинал повествование о вещах фантастических. Здесь уместно вспомнить некоторые произведения Ги де Мопассана и Вилье де Лиль-Адана. История заживо погребенной девушки (новелла Мопассана «Тик») вызывает в памяти рассказ Э. По «Преждевременные похороны». Новелла «Вера» Вилье де Лиль-Адана, посвященная теме мертвой возлюбленной, перекликается с рассказами По «Морелла» и «Лигейа». С этими мотивами мы встретимся и в других рассказах сборника: «Волосы» Г. Мопассана, «Лесли Вуд» А. Франса, «Аромат» П. Милля. Особое состояние психики — «ужас души» (определение Э. По), «распад души, какую-то дикую судорогу мысли и сердца, одно воспоминание о которой внушает тоскливый трепет», описал Мопассан в своих новеллах «Страх» и «Гостиница».
7
Цит. по ст.: Николюкин А. Н. Жизнь и творчество Эдгара Аллана По. — В кн.: По Э. А. Полное собрание рассказов. М., 1970, с. 716.