Я переключилась на гостя. Он вкушал трапезу неторопливо, с напускным безразличием посматривая вокруг, но видно было, что ему не по себе . И это наблюдение показалось мне любопытным. Редко кто из гостей з амка чувствовал в нем неладное. По обыкновению приятели Жюблена напиваются как свиньи и беспробудно спят – кто на ковре у постели, кто возле наполненной на четверть ночной вазы.
Готье де Лаон оказался первым трезвенником, бол е е того – рыцарем. Благородным или нет – пока было рано судить, но он мне определенно приглянулся. Был в его глазах опасный огонек, что тлел на дне зрачков. Да и сам Готье только одним своим видом внушал доверие и благоговейный трепет перед грубой мужской силой.
Смотр еть со стороны на чужое застолье было неприятно. Мужчины ели, лениво переговаривались между собой, вяло улыбались и даже не представляли, что я наблюдаю и вижу.
Я все вижу.
Лживые, холодные улыбки мужа, который со вершенно не рад принимать гостя. Н еприязненные, даже недоуменные взгляды его визави, который сам не понимал, что делает в этом Богом забытом замке.
Устроившись прямо напротив Готье , я принялась наблюдать за ним.
Через две минуты он уронил вилку. Она громко звякнула, на что рыцарь извинился перед сотрапезником. Муж по-царски махнул рукой, мол, всякое бывает, а я снова пожалела, что не могу так влиять на него самого.
Еще через пару минут Готье принялся ерзать. Едва заметно, но все же. Лицо его залила синеватая бледность, на лбу выступили крупинки пота, которые он суетливым жестом стер. Я наблюдала за метаморфозами и была приятно удивлена. Муж не замечал – сосредоточенно доедал пирог, что я так любила при жизни.
Я посмотрела на мужа, потом на Готье и решилась. В конце концов, я ничего не теряю.
Медленно обойдя стол – иногда забывала, что могу парить и проходить сквозь предметы и стены : человеческие привычки в моем бесплотном теле были порой до крайнего сильны. Приблизилась к рыцарю , наклонилась к его уху, пышные волосы задели его кожу, и могу поклясться – он дернулся. Я не стала заострять внимание на этом, потому что собиралась открыть рыцарю свой маленький секрет.
Он сидел прямой , как палка, правда, с небольшим креном влево, поэтому я еще ближе наклонилась и позвала его. Мягко, тягуче:
- Готье…
Он дернул щекой и косо посмотрел на моего мужа.
- Что-то не так, сударь? – поднял брови Жюблен , заметив этот взгляд .
Готье отрицательно мотнул головой, отодвинул от себя тарелку с недоеденным пирогом и собрался вставать из-за стола, наплевав на этикет. Я не могла отпустить его так просто, ведь не сказала главного, оттого позвала еще раз и легко тронула за рукав.
Под моими пальцами зашуршала ткань, и я испуганно отдернула руку.
Я почувствовала тепло – человеческое тепло! Это меня подхлестнуло. В азарте я схватила Готье за ладонь и почти закричала ему в ухо:
- Он убил меня!
Рыцарь застыл и побледнел сильнее, если такое вообще было возможно. Капелька пота тонкой струйкой скатилась с его виска по щеке и зависла на долю секунды на подбородке, а затем упала на его рукав. Я опустила глаза и увидела следы своих пальцев на мягкой ткани – тонкие складки, которые быстро разгладились, когда он…
Сжал ладонь.
Моя рука, моя невидимая, призрачная рука, оказалась в крепком захвате. От удивления я вздрогнула, и это было фатальной ошибкой – когда пугаюсь, это всегда отбрасывает меня к тому месту, где закончилась моя жизнь.
***
Я слышал.
Слышал ледяной шепот, зовущий меня по имени. Я почувствовал холодное прикосновение, и клянусь, что чувствовал нечто похожее на чьи-то пальцы в своей руке.
Такое возможно?
Сжимая и разжимая ладонь, я пытался уловить это странное ощущение еще раз, но тщетно. Все резко закончилось, непонятный холод отступил так же резко, как и появился.
Так и не доев пирог, я с огромным трудом сохранил невозмутимое выражение лица и поднялся из-за стола. Пожелав графу спокойной ночи, я медленно поднялся по лестнице, снова задержавшись у портрета Нуар – ее красота притягивала взгляд. Да, жена графа была безумно красива.
Погруженный в свои раздумья, я вошел в комнату, которую любезно подготовила горничная и сел на широкую кровать с резной дубовой спинкой.
Разглядывая свои руки, я несколько раз моргнул, а потом встряхнул ладони, прогоняя остатки наваждения.
Скорее всего, просто показалось. В замках всегда царит жутковатая атмосфера, к тому же каждый из них сопровождает обязательная легенда о призраках. Наверняка я слишком впечатлился историей о погибшей графине, вот и все.
Мой взгляд упал на кувшин, стоящий на умывальнике, и я быстрым движение пересек покои, чтобы омыться. Прополоскав рот и руки, я снял с себя кафтан и рубашку, чтобы протереть тело влажным платком, пропитанным отваром из каких-то пряных трав. Рядом с кувшином я обнаружил розовую воду в стеклянной бутылке и, недолго думая, разделся полностью, чтобы завершить все процедуры.
Прохладный воздух коснулся кожи вместе с тряпкой, которой я быстрыми движениями протирал подмышки и пах. От резкого сладкого запаха разболелась голова, и я коротко поморщился, когда отбросил платок в сторону. Поглядев на одежду, я решил вывесить ее за окно, чтобы к утру она хоть как-то посвежела, и надел одну рубаху - вряд ли горничная обрадуется утром, застав в постели голого мужика.
Забравшись на кровать, я подбил подушки, подняв их повыше. Эфес меча всегда находится недалеко от правой руки, и спать я привык, полусидя – времена сейчас неспокойные.
Да и в замке, если признаться, все-таки витает странная атмосфера.
Напряженные плечи заныли, стоило прислониться к мягким подушкам. Веки начали тяжелеть, поддавшись слабости, я прикрыл глаза и провалился в дрему.
***
Удивлению моему не было предела. К тому моменту, как я смогла побороть панику и пройти сквозь кирпичную стену подвала, где было замуровано мое иссохшее тело, Готье уже успел удалиться из столовой.
Застала я его в тот пикантный момент, когда он приводил с ебя в порядок.
Если бы мое бестелесное существо могло покраснеть, то, пожалуй, я залилась бы краской с макушки головы до самых кончиков пальцев на ногах . Но все, что я могла, это бесстыдно разглядывать открывшийся мне вид, пока рыцарь готовился к отходу ко сну.