— Что?
— Почему все так… Одних бережем, других убиваем. У всех ведь внутри течет кровь, бьется сердце. Сложно достучаться до самого себя и попытаться рассудить, почему к людям и зверям — одно отношение, а к оркам — другое. Убив однажды орка, начинаешь понимать, что пика так же легко войдет и в человеческую плоть… Ты прав… Странно все это… — Последнюю фразу Ной произнес совсем тихо.
— Странно — не то слово… — неясно и мимо дела сказал Смотритель, потому что пришло время его реплике.
— Но у нас есть Царь Небесный, руководящий нашими действиями. — Ной как очнулся, заговорил бодро и высокопарно. — Он видит все и решает, кому кого убить, а кому кого спасти. И наверно, он знал о наших соседях… хороших в общем-то людях… знал что-то такое, что позволило ему приравнять их к оркам.
— Ничего себе! Что же они за грешники-то такие?
— Не ведаю. Не мое это дело.
Хваленая Шумерская «хата с краю»…
— Легко так жить, Ной?
— Как жить? О чем ты?
— Очень легко возлагать всю ответственность на Царя Небесного, а с себя, в свою очередь, все снимать, прикрываясь неосведомленностью и незаинтересованностью.
— Не понял.
— Ной, ты даже не даешь себе труда — понять… Да вы… мы все, шумеры, люди, как что ни случись, вечно указываем на небо… каждый раз, как только сталкиваемся с проблемой, требующей минимального умственного напряжения. Говорим: «Вон — Царь, он рассудит, он решит, он помилует, он накажет!» И в то же время позволяем себе решать то, что тоже, по логике, должно решаться не нами. Как думаешь, это идея Царя — расплодить орков, чтобы те истребляли людей? Или, может, тигр, нами спасенный, был наказан за какие-то тигриные грехи и ему следовало медленно умирать от жары и голода на бревне? Почему тогда мы вмешались и нарушили волю Царя?
— К чему ты ведешь, Гай?
— К тому, что роль Царя Небесного не стоит перегружать лишней ответственностью.
— Или к тому, что никакого Царя Небесного нет?
— Твое предположение, — на всякий случай открестился Смотритель.
— Не юли. Не только мое. Вы, Хранители, всегда говорите о Царе Небесном не как о живом… а как-то отстраненно… как о несуществующем.
Смотритель почувствовал, что сейчас начнется нечто, именующееся «разговором начистоту».
— А тебе и остальным это не нравится. Так?
— За остальных не скажу, хотя и знаю, что среди них доставало таких, вроде тебя… без высокого уважения относящихся к Царю… я же всегда чтил, чту и буду чтить его. Как живого.
— Я вот о чем тебя сейчас спрошу… пойми меня правильно, я не для того, чтобы тебя оскорбить или…
— Давай уже, хватит предисловий!
— Скажи, когда и откуда ты впервые узнал о Царе Небесном?
— Уже не помню… давно… Ребенком еще был. От родителей. От Оракула. Наверно, так.
— А какие-либо явные проявления его заботы о людях или гнева на людей… да хоть на тебя или на твоих родителей ты встречал?
— И ты встречал. Сам видишь: мир скрыт под водой, как и обещал Царь.
— А если это обещал не Царь?
— А кто же?
— Ну, допустим, Оракул просто предсказал события. Может такое быть?
— Но событие-то произошло по воле Царя!.. Гай, ты меня удивляешь.
— Я сам себя удивляю. Ной…
Смотритель запнулся. Стоп, хватит! Нельзя идти дальше, разговор уводит персонаж Мифа по абсолютно неведомой…
(и запрещенной, вредяшей Мифу!)…
дороге. Как это вообще в голову пришло: разубеждать шумера в существовании Царя Небесного? Даже если этот шумер осведомлен о странных сомнениях Хранителей Времени… Да и зачем? Есть Миф, Миф прекрасен. Все идет так, как задумано.
Но — вопрос: кем задумано?
А ведь ответа нет, а, Смотритель? Нет ответа на вполне детский вопросик: откуда берутся Мифы? Типа: откуда берутся дети… Но дети вырастают и легко находят ответ на второй вопрос. Сами. Опытным путем. А здесь опытный путь выпал Смотрителю, и он узнает про Миф все: как, когда, где, даже — зачем. Кроме одного: кто…
— Ной, прости, я не хотел заводить этот разговор, просто так получилось. Похоже, мы с тобой встретили больше вопросов, чем можем дать ответов. На то сей мир и существует, что бы мы пробыли в нем жизнь и не знали — что было прежде нас и что придет после.
— Вот! — Палец ввысь. — Я всегда говорю в таких случаях: не можешь понять Царя Небесного? И не пытайся.
Вот — позиция. Пункт первый: начальник всегда прав. Пункт второй: если начальник не прав, смотри пункт первый. Слаб человек, слаб, даже допотопный…
А счет-то в пользу Ноя. И нечего утешаться, что сам сдался.
Смотритель вздохнул, улыбнулся виновато:
— Ной, ты прав. Давай не будем об этом больше,
— Не будем, — пожал плечами Ной.
— И еще… Знаешь, я не из тех, о которых ты говорил… ну, что они относятся к Царю без уважения.
— Это приятно слышать, Гай.
День раздробился на мелкие и крупные бытовые заботы: приготовление пищи, плетение сетей, спасение очередной партии сонных животных, обустройство жилых помещений, — девятеро шумеров трудились одинаково усердно — наблюдай за ними неведомый глаз, он не мог бы выявить среди них одного, ненастоящего.
Да и был ли ненастоящий?
Смотритель думал о себе как о коренном жителе местных палестин, примерял на себя свою же историю, пробовал понять отношение Хранителя Времени ко всему, с чем пришлось столкнуться Смотрителю. Качественно-количественный переход: либо здесь нужно прожить триста лет, и тогда в голове все уложится как надо, либо быть человеком из двадцать-не-важ-но-какого века с соответствующим интеллектуальным багажом. И вот в этом самом багаже па видном месте лежала информация, полученная от Оракула. Лежала и мозолила глаза.
Пирамиды.
Периферийные, сетеобразующие устройства — информаторы, приемники-передатчики, работающие на икс-частоте игрек-волн. Высокие технологии… даже, нет, не высокие, а высоченные, такие, о которых и не помышляли инженеры далекого, весьма продвинутого в техническом смысле времени, также сумевшие запихнуть матушку-Землю в глобальную информационную сеть. Но в том времени все более-менее ясно — вот сенсор, вот контакт, вот терминал, вот монитор. А здесь? Ажурная пространственная конструкция не то что без единой радиодетали, но даже в элементарную розетку не включенная! И, что важно, не умеющая работать без специального человека, который вовсе и не оператор… как в еще не пришедшем времени… а, собственно, важнейший элемент означенной конструкции.
Опять вопросов больше, чем ответов…
Кто это построил?
Давно ли, задолго ли до возникновения шумерской цивилизации?
Была ли до шумеров цивилизация, обладающая воистину галактическим потенциалом знаний и возможностей?
Где она была: на Земле или вне оной?
Если была, то что с ней сталось?
Если что-то трагическое, то откуда берется информация?
Как находятся «нужные» люди — Оракулы?
Как станет жить Земля без этой системы?
Последний вопрос могли бы задать с галерки далекого будущего, где обитают обиженные своей самостоятельностью люди, привыкшие полагаться на самих себя и до времени не ведавшие, что существует система оповещения обо всем, что ни пожелаешь.
И еще вопрос — совсем последний: что все-таки означают многочисленные пирамидальные сооружения, спустя много веков после Потопа ставшие культурно-экскурсионными объектами?
Зеваки-туристы попирают их своими шлепанцами, пытаются отковырнуть кусочек на память, обсуждают по пути домой величие и грандиозность увиденного…
Пирамиды найдены все, какие только возможно было найти. Они разбросаны по всей Земле. Есть даже подземные — перевернутые, смотрящие острием вниз. Все до одной задействованы в туристическом бизнесе. Рядом с каждой — магазинчик с сувенирными голограммами и табличка с ценой: экскурсия стоит столько-то. Безмолвные памятники прапрапраинтернета терпеливо сносят глуповатый разноязыкий гул туристских голосов и монотонный бубнеж автоматических гидов. Получается, что человечество в массе своей — свора необразованных туземцев, восхищающихся красотой корпуса компьютера и не представляющих, что еще эта штука на самом деле умеет.