Рони подняла кружку в его сторону.
– Ты обо всем позаботился. Острый кремовый кофе со вкусом тыквы. Мне нравится.
Ной улыбнулся, стараясь скрыть тот факт, что ему стало чертовски хорошо от того, что смог сделать приятное, выбрав лишь правильные сливки.
– Подумал, что это подходит под обстоятельства.
– Еще я видела шампанское в холодильнике. Как ты его достал? Разве они не потребовали у тебя удостоверение?
Делая раздраженный вздох, Ной пошел в кухню. Запах ее вымытых волос с небольшой ноткой чего-то еще, может, парфюма, были едва уловимы, но взбудоражили его органы чувств, когда проходил мимо. Ной практически забыл раздражающий его вопрос. У него было подделанное удостоверение уже около года, но никто особо у него не просит его. Как и этим утром, продавщица просто посмотрел на него и спросила дату рождения. Он сказал ей неверный год, и она все пробила.
– Еще я взял пиво. И нет, они не просили у меня удостоверение.
Как бы самодовольно Ной не хотел звучать, его слова были скорее защитным жестом. Даже если Вероника это заметила, то не подала виду. Вместо этого, едва посмотрела на него, пока ее глаза не достигли духовки прямо за ним.
– Уже время обедать. Мы потратили время на готовку, так что пропустили завтрак.
– Голодна?
– Умираю с голода.
– Тогда давай сделаем это.
Приготовив все, они перенесли еду на стол и сели уже готовые, чтобы есть. Как только Ной увидел, как ее вилка погружается в картофельное пюре, он вынужден был спросить:
– Разве не должны мы сначала прочитать молитву?
Слегка нахмурившись, Вероника пожала плечами и положила вилку.
– Ты можешь, если хочешь. Мы с Богом перестали поддерживать отношения некоторое время назад.
Ах. С этими словами в голове Ной промолчал, и дошло до того, что они оба закрылись. Ной посмотрел на нее после нескольких минут восхитительного молчания. Девушка не шутила, когда говорила, что проголодалась, а он не догадывался, какой аппетит нагулял за это суматошное утро.
– Так твоя мама была единственной семьей для тебя?
Вероника кивнула, и, слава Богу, это тема не доставляла ей дискомфорт.
– Моя мама упоминала, что у нее есть старшая сестра, которую она никогда особо не знала. Мои бабушка и дедушка были уже в возрасте, когда у них появилась мама. Она была неожиданным, но приятным сюрпризом.
Вероника мазала булочку маслом, пока говорила. Кажется, у нее не было проблем с тем, чтобы поделиться частью своей жизни с ним. Девушка рассказала ему все о старшей сестре ее матери, о том, как та сбежала в восемнадцать лет и не возвращалась. Так что Вероника знала, что где-то есть ее тетя, которую она никогда не встречала.
– А что насчет твоего отца?
Судя по ее изменившемуся выражению лица было понятно, что это не простой вопрос, для нее вопрос, в отличии от первого. Боясь, что это может испортить ей настроение, Ной добавил:
– Мы не должны говорить об этом, если не хочешь.
– Нет. Ничего серьезного. Я никогда его не встречала. Моя мама влюбилась в знакомого нашей семьи из Мексики, что приезжал к нам временами на несколько недель в гости. Парень много всего ей наобещал, особенно после того, как они переспали, а затем вернулся в Мексику, и они постоянно переписывались. Когда мама написала ему, что беременна, он не ответил, – ее выражение ожесточилось. – Потом она узнала, что отец был женат все это время. Его визиты сюда были лишь для того, чтобы заработать денег и послать их жене и детям. Мама была разбита, но мои пожилые бабушка и дедушка помогли воспитать меня. Когда я была маленькой, они умерли и с того момента остались только я и она.
Вероника обмакнула булочку в картофельное пюре и укусила.
Чувствуя себя ужасно из-за того, что вынудил поднять такую больную тему, Ной был обязан что-то сказать, а затем изменить тему разговора.
– Мне жаль из-за твоего отца. По крайне мере, твои бабушка и дедушка были рядом с мамой. Знаю, что старшее поколение довольно строго относиться к подобным вещам.
Ее улыбка подняла ему настроение.
– Нет. Мои бабушка и дедушка были замечательными, – девушка осмотрелась. – Это был их дом. Они оставили его маме и мне, – Вероника встретила его взгляд, и ее глаза наполнились состраданием. – И не жалей меня. У меня хотя бы была мать. Ты действительно всю жизнь был у приемных родителей и в приюте?
Ной хотел сменить тему разговора, но точно не в этом направлении. Парень продолжал есть, стараясь показать, что это не такая уж и большая проблема.
– Честно говоря, я не знаю ничего о своих отце и матери. Едва помню свою маму. Все, что знаю, – мы жили в доме здесь, в Лос-Анджелесе. Его мы делили еще с несколькими другими семьями. Я ходил в школу, шел домой в нашу комнату и ждал, пока мама вернется с работы, – он сделал долгий глоток кофе, удивляясь тому, что разговор на эту тему все еще его расстраивает. – Однажды, когда мне было шесть лет, мать не пришла домой. Другая женщина в доме, которая присматривала за мной, сказала, что миграционная служба забрала ее прямо с завода и отправила обратно в Мексику, но она вернется ко мне. Затем несколько недель спустя, мы узнали, что мама умерла, когда контрабандистский грузовик с тридцатью другими иммигрантами разбился около границы. Так меня отправили в приемную семью и сказали, что это до тех пор, пока кто-нибудь из маминых родственников не заберет меня, – он двигал едой по тарелке.