— Боже мой… — пробормотал инспектор, — какая же ты все-таки дрянь…
— Ты скоро? — осведомился Хайнц. Они уложили блаженствующего Краммера внутрь турболета и стояли рядом, готовые взлететь в любую секунду.
— Сейчас, — сказала Сандра, поднимая пистолет. — Я разрешу этим милым детям напоследок еще поворковать. Обнимитесь же, и пусть смерть настигнет вас в самое сладостное мгновение. Это будет не страшнее, чем удар электрического тока.
Прижавшись к Андрону, Марина подняла глаза и встретилась с взглядом теплым и нежным.
— Ты… ведь ты человек… это правда?
— Правда… — прошептал он.
И губы их слились в поцелуе, и время потеряло для них всякий смысл, а пространство — всякие границы. И при виде этого у Сандры что-то остро кольнуло в сердце. Глаза ее злобно сощурились, она вскинула лазер…
— Человеки! — произнес унылый голос над самым ее ухом. — Здесь произошло преступное деяние, именуемое дракой…
— Сволочь! — взвизгнула Сандра, подняла пистолет и нажала кнопку.
Клюга моментально отреагировала в соответствии с новой программой. Очевидно, она полагала, что делает это из самых гуманных побуждений.
— Дети… дети мои… — бормотал старик Неходов, перебираясь через людей, сидевших плотными рядами. Жар уже достигал их, нестерпимое пламя выбивало слезы из глаз, но они опускали упрямые головы и сидели, сидели, крепко сцепив руки.
— Не делайте этого, дети! — вскричал старик. — Ведь это — железо! Оно не понимает ни чувств, ни мыслей, не поймет ни смертей, ни страданий ваших!.. Будь же ты проклята!..
И сжав кулаки он бросился вперед, навстречу мерно надвигающемуся комплексу…
— Прости меня, — пробормотал Гурилин, поднимаясь с полу и помогая подняться Марине. В миг, когда сверкнула вспышка, он успел отбросить девушку в сторону, но сам попал под испепеляющий жар аннигиляции. Могучая двухтысячеградусная вспышка сожгла его одежду, расплавила кожный покров, и то, что предстало теперь взору потрясенной девушки, являло собой какую-то невероятную мешанину из никелированных плоскостей, проводов и интегральных схем, мешанину, в которой вздрагивало, вибрировало и шевелилось нечто красное и влажное.
— Я не обманул тебя, — продолжал Гурилин, отводя взгляд. — Я — человек. Я — Андрон. Я — урод, но человек. Я родился с искалеченным, безнадежно атрофированным телом, и то, что ты видишь вокруг него, — он провел рукой по металлическому каркасу ребер, — все это не больше, чем протез. Но в остальном я такой же человек, как и вы все, я так же, как и вы, могу любить, чувствовать и… — Голос его напрягся. — И ненавидеть…
Обойдя тлеющий пластик, инспектор подошел к оплавившемуся подоконнику и выглянул вниз.
— Вот и все, — резюмировал он. Подошел к экрану, задействовал резервный кабель и связался с Верховным Судьей.
— Я завершил расследование, — устало сказал он. — Мною установлено, что…
— Бог ты мой, инспектор, вы как всегда не вовремя, — возмутился судья. — Вы хоть включите телевизор, посмотрите, что в мире творится. Впервые за столько лет Информэйшн дает интересную передачу, вся планета у экранов, а вы… Да что и возьмешь с вашего брата — Андрона.
— Сейчас на ваших глазах совершилось преступление века! И оно продолжается! — говорил молодой человек за кадром. — Погиб один из старейших жителей нашего города, Егор Христофорович Неходов. Он бросился в огонь, желая остановить продвижение строительного комплекса, который с минуты на минуту уничтожит наш город. На ваших экранах вы видите людей, которые поклялись погибнуть, но оставаться на своих местах, там, где должен находиться каждый человек и гражданин…
— Деда… деда… — стонала Марина.
— Вызываю главного судебного исполнителя, — сказал Андрон.
На экране загорелась надпись:
СУДЕБНЫЙ ИСПОЛНИТЕЛЬ. ОСНОВАНИЯ К ВЫЗОВУ.
— Я, государственный обвинитель, инспектор юстиции Андрон Гурилин, вызываю в суд информационно-вычислительный комплекс Систему-1 по обвинению в служебных и уголовных преступлениях против населения планеты.