Выбрать главу

— Хорошо. — Я быстро повесил трубку. Я не любил говорить, не видя лица собеседника.

Я не знал, что делать дальше. Немного подождав, я вышел из кухни и направился в спальню Харви. Достав пакет с марихуаной — один из шести, лежавших в тумбочке рядом с кроватью, — я положил на тумбочку десять долларов и спустился вниз.

Харви лежал на полу с закрытыми глазами. Огромные динамики были прижаты к его ушам. Джордж Хариссон пел «Боже, я тебя люблю». Я махнул рукой в сторону ничего не видящего Харви и вышел на улицу.

Как только я открыл дверь машины, сразу заметил, что в ней кто-то побывал. Бардачок был открыт и внутри все перевернуто. Я заглянул внутрь. Вроде ничего не пропало. Я сунул туда новый запас и закрыл крышку.

Я не заметил, как добрался до дома, где провел со своей бывшей женой месяцы короткой и бурной семейной жизни. Вскоре после того как мы переехали сюда, я вернулся с банкета, на который меня пригласили выступить за двадцать пять долларов. Банкет закончился необычно рано, и в полумраке над диваном в гостиной я прежде всего увидел задранные к потолку, на широченных черных плечах лежащие белые ноги, а потом уж разглядел и свою жену, едва заметную под распростершейся на ней громадной лоснящейся голой массой Джо-Боба Уилльямса и услышал протяжный стон, которого никогда не удостаивался. С тех пор я испытывал к Джо-Бобу чувство благодарности — наряду с другими теплыми чувствами — за то, что он предоставил мне неоспоримую причину для развода.

Потом выяснилось, что Джо-Боб был лишь одним из многих партнеров по команде, прошедших через постель моей жены. Большинство были женаты и имели детей. Одностороннее урегулирование развода позволило избежать шумного судебного процесса и нарушило план Клинтона Фута обменять меня с командой Лос-Анджелеса. Но я остался без денег.

Позднее я начал подозревать даже Максвелла, однако старался избегать этой темы, ибо знал, что результатом может стать мой переезд по крайней мере в Лос-Анджелес и даже в Питтсбург. Она заявила судье, что я — гомосексуалист. Вполне возможно, теперь меня трудно чем-либо удивить.

Первый приступ блаженства, вызванного допингом, улетучился. Я сидел в автомобиле, глядя на поля и домики, проносящиеся мимо окон. Внезапно передо мной возникло здание Рок-Сити. Интересно, как я попал сюда?

— Они уже приехали, мистер Эллиот. — Чернокожий швейцар предупредительно раскрыл дверь. Я вошел в фойе.

Крупный мужчина с прилизанными волосами и дряблой кожей на белом лице распахнул мне навстречу руки. Пластырь телесного цвета, приклеенный на подбородке, не мог скрыть огромного фурункула.

— Фил… Фил, бэби… Добро пожаловать. Я — Тони, — продолжал он, — Тони Перелли. Мы встречались в Лас-Вегасе. Работаю здесь распорядителем.

Я сделал шаг назад. Попытка улыбнуться не удалась. Отозвалась только половина лица.

— Они все в зале, — сказал он, хватая меня за руку и энергично пожимая ее. — Сколько, по-твоему, мы выиграем у Нью-Йорка?

Я выдернул руку, криво улыбнулся и направился мимо него к двери, ведущей в темноту зала.

— Сколько очков… — звучал сзади, утихая, его голос.

Представление еще не началось. Свет на сцене и в зале был выключен, и кромешная темнота нарушалась только огоньками свечей на столах. Я узнал смех, доносящийся от столика рядом с маленькой сценой, и пошел туда. Через несколько секунд я уже сидел рядом с Энди Кроуфордом и его «ДАЙ ИМ КАК СЛЕДУЕТ» — невестой Сьюзан Бринкерман.

Я различал и другие знакомые лица за столом. Кларидж и Фрэн, рыжеволосая стюардесса из «Техас интернейшнл», с которой он часто встречался. Стив Петерсон, биржевой маклер, безжалостно униженный Джо-Бобом на вечеринке у Энди, сидел на противоположном конце стола, окруженный двумя очень красивыми девушками. Я напряженно улыбнулся, опустил голову и молчал, ожидая, когда внимание, привлеченное моим появлением, обратится куда-нибудь еще.

Откинувшись в кресле, я оглянулся вокруг. На большинстве женских лиц, за исключением белокурой подруги Ричардсона, так напугавшей Донну Мэй Джоунз в «Каса Домингес», было выражение страха или по крайней мере боязливого ожидания. Кларидж, без сомнения, наглотался таблеток; его резкие, отрывистые движения и непрерывная болтовня казались почти безумными, вдобавок он много пил. Энди был уже пьян в стельку, и Сьюзан поглядывала на него с тревогой. Петерсон выглядел просто сумасшедшим.

— Выпьем за моих друзей! — Кларидж вскочил и махнул рукой в сторону бара. — И дайте пить нашим коням. — К столу поспешила официантка и начала записывать заказы. Я попросил принести мне кока-колу.