— По этому вопросу есть разные мнения.
— Мне нравится смотреть, как ты играешь.
— Тебя не смущают длительные перерывы?
Он рассмеялся. Его внимание было мне приятно.
Фары «бьюика» осветили двухэтажный дом и несколько других крупных строений. Это было большое ранчо. Со стороны дома к нам подбежали две белые овчарки. В открытом гараже рядом с домом стоял белый «Мерседес-220-СЛ» с голубыми калифорнийскими номерами. Номера не менялись два года. Там же был потрепанный красный пикап «шевроле». Белая щебеночная дорога огибала дом и, пройдя через еще одни ворота, скрывалась в темноте. Я остановился у дома.
— Пойду загоню собак, — сказал Дэвид, выпрыгивая из машины и подзывая их к себе.
Я выключил двигатель и вылез из машины. Шарлотта последовала за мной. Мы вошли в кухню через заднюю дверь. Дэвид пришел через несколько секунд.
— Дэвид, проводи Филипа в кабинет. Я сейчас приготовлю кофе.
Кабинет был огромен. Дальняя стена была занята гигантским окном, от одной стены до другой и от каменного пола до грубо отесанных балок потолка. Вдоль внутренних стен протянулись книжные полки. У массивного камина стояли два больших дивана, на полу между ними лежал огромный индейский ковер.
Дэвид подошел к камину и начал разводить огонь.
Он чиркнул длинную кухонную спичку и поднес ее к дровам, затем повернул рычажок в камине. Внутри заревело пламя.
— Ты давно живешь здесь?
— Чуть больше двух лет. Я учился в колледже вместе с Шарлоттой и, когда Джон уехал, сразу переселился сюда. Ей не хотелось жить одной. Родственники приехали сюда после отъезда Джона, увидели меня и исчезли. С тех пор о них ничего не слышно. Даже на похороны и то не приехали. — Дэвид покачал головой и уставился в ревущий огонь. — Я сказал им, что я мексиканец. Даже это не помогло.
Он подбросил в огонь еще полено. Я смотрел на языки пламени, зачарованный их гипнотическим мельканием. Наркотик все еще действовал. Постоянно меняющиеся цвета и формы огня рисовали в моем мозгу картины из прошлого и будущего. Мне хотелось сунуть руку в пламя и смотреть, как его языки обтекают кожу подобно воде.
Дэвид подошел к окну и повернул выключатель. Мгновенно ландшафт снаружи осветился. Передо мной раскинулось пастбище, покрытое густой травой. Здесь и там виднелись группы огромных дубов. Я тут же представил себе упитанных коров, пасущихся на просторе между деревьев.
— Это действующее ранчо?
— Более или менее. Джону принадлежало несколько больших участков, где добывали нефть. Он сдавал их в аренду. Перед отъездом Джон перевел их на нее. Так что в деньгах она не нуждается. Однако ей нравится работать. Главным образом мы выкармливаем бычков и, когда им исполняется пять-семь месяцев, продаем их.
— А кто у вас ведает размещением коров? — спросил я. — Буду рад взяться за этот участок.
— Коров что? — спросила Шарлотта, входя в кабинет. В руках она держала поднос с кофейником и тремя большими кружками.
— Размещением коров, — пояснил я. — Расстановкой коров в строго определенных местах на пастбище для создания нужного эстетического впечатления. Чтобы они гармонировали с деревьями, небом и облаками. Это работа, о которой многие мечтают. Разместить их небольшими группами, стоящих и лежащих, на вершинах низких плавных холмов, чтобы они выделялись на горизонте.
— И что, были предложения? — спросила Шарлотта с улыбкой.
— Не слышал ни разу. Эта работа вроде королевского попечительства, и, если удается заполучить ее, с нее не уходят. Она становится наследственной, переходит от отца к сыну. От этого в мире все неприятности, власть и привилегии. — Я подмигнул Дэвиду. — В нем нет места настоящему художнику. Действительно, задумывался ли кто-нибудь над тем, как освещает солнце коровий зад?
— Мне такая мысль не приходила в голову, это уж точно, — улыбнулась Шарлотта. — Выпей-ка лучше кофе, оно опустит тебя на землю.
— Неужели так заметно?
Она приподняла бровь и начала разливать кофе.
— Тебе сливки или сахар? — посмотрела на меня Шарлотта.
— Сахар. Один кусок.
Снаружи залаяли собаки. Дэвид встал и направился к выходу.
— Пойду проверю ворота и запру их на ночь.
— Дэвид — писатель, — заметила Шарлотта, глядя вслед ему.
— Да, он показался мне очень приятным парнем.
— Он — настоящий мужчина. — Шарлотта подчеркнула слово «мужчина».
— Именно это я и хотел сказать.
— Все его братья женились на белых девушках. Это привело его в смятение.
— Странно, мои поступили точно так же, и это ничуть меня не смутило.