— Меня! — воскликнул Максвелл. — Ведь это ты ломаешь шкафчик.
— Верно. Но ты делишь со мной добычу, и это превращает тебя в сообщника. Если им захочется обвинить меня, придется обвинить и тебя, а на это никто не решится.
Раздался треск, и шкафчик открылся.
— Черт побери, — застонал Максвелл. — Ты его сломал.
— Никто не заметит этого. Заметит массажист, но он будет молчать. Ты только посмотри на это богатство. — Я увлеченно копался в шкафчике. — Как говорит старик Эм Джей, бери то, что необходимо, а не то, чего тебе хочется.
— Кто это — Эм Джей?
— Мик Джэггер.
— Этот педераст?
— Он всегда отзывается о тебе с уважением. — Я выпрямился, держа в руке два пузырька с таблетками. Именно то, что нужно.
Я высыпал по четыре таблетки из каждого пузырька в ладонь и дал по две Максвеллу, который проглотил все сразу. Я вытряхнул несколько таблеток кодеина номер четыре из белой пластмассовой коробочки, две сунул в рот, остальные спрятал в карман про запас.
Через десять минут мы оба стояли под холодными струями душа, ожидая, когда прогреется сауна и медикаменты начнут битву в наших разрушенных мозгах.
— Прошлым вечером со мной случилось нечто, — начал Максвелл, выходя из-под душа и направляясь в сауну. По пути он прихватил пачку полотенец.
Было приятно стоять под дождем, барабанящим по спине и шее, которая начала неметь.
Покинув душевую, я заглянул в массажную и пришел в сауну. Максвелл, увидев меня, спрыгнул с полка, скрылся за дверью и тут же вернулся с двумя банками «Куэрз».
— В холодильнике у тренеров стояло шесть банок пива. Мне показалось, это хорошая идея.
Чувствуя огромные черные дыры, прожженные у меня в мозгу, я готов был попробовать что угодно. Главное, чтобы не чувствовать себя так, как сейчас. Пиво было холодным, но мне не понравилось. Я начал энергично растирать шею, пытаясь избавиться от боли и тяжести.
— Почему я так жестоко обращаюсь со своим телом? — Максвелл провел пальцем по тонким белым шрамам, превратившим его торс в дорожную карту.
Хотя верхняя половина тела перенесла невероятное количество травм, вывихов и переломов, у Максвелла по-прежнему были отличные сильные ноги. Только строгое запрещение Б. А. удерживало Максвелла от попыток прорваться между двумя защитниками. А иногда он не обращал внимания на все запреты и приносил победу безнадежно проигрывающей команде. Он любил прорываться и приносить очки.
— Ты — единственный человек, у которого тело выглядит старше, чем у меня, — заметил Максвелл, разглядывая мой голеностоп.
На лодыжке правой ноги у меня была большая шишка — след перелома и вывиха. Врачи утверждали, что причина заключается в том, что после травмы я успел сделать еще несколько шагов. Я же всегда считал, что им просто не хотелось заниматься слишком сложной операцией. Впрочем, это ничуть мне не мешало.
Мне казалось, что братство наших изуродованных тел было значительной частью наших дружеских уз. Каждый из нас переносил боль со стоическим юмором. Когда один из нас падал, другой всегда был первым, кто приходил на помощь, если, конечно, его не унесли с поля раньше — что происходило довольно часто. Наш наркотический ритуал — с применением кодеина — возник задолго до того, как мы обратились к марихуане.
Это была странная, но тем не менее прочная дружба. В нашей жизни, подверженной постоянным переменам, я находил утешение в ее надежности.
— Да, такое бывает только один раз, — повторил Максвелл, лежа в удушающем жаре сауны на верхней полке.
— Ну-ну, — вставил я, надеясь, что рассказ сдвинется наконец с исходной точки.
— Ты знаешь Джерри Дрэйка? — Максвелл опустил ноги, сел и глянул вниз, где лежал я, распростершись на полу. — Ему принадлежит агентство по снабжению автомобильными частями и электрооборудованием.
— Да, верно, — кивнул я.
— Так вот. — Максвелл снова улегся. — Я выступал в Ассоциации молодых христиан перед его парнями. — Он вытер потное лицо полотенцем. — Я выкурил обе твои сигареты по пути и был под большим кайфом. Когда я приехал, они уже закончили обед, поэтому я просто встал и обратился к ним с речью по поводу того, что футбол не должен быть единственной целью в жизни, что это — всего лишь временное занятие, по крайней мере для них, и что нужно посвящать больше времени другому…
Я расхохотался.
— Их папочки были в восторге!
— Да, им мое выступление не слишком понравилось. Но какого черта, ведь я — звезда. Дрэйк встал потом и сказал, что не следует принимать мои слова слишком буквально — я так и не понял, что он хотел сказать этим, — и что предстоящий чемпионат Ассоциации молодых христиан — одно из самых важных событий в их молодой жизни. Что это дисциплинирует, воспитывает волю к победе, укрепляет характер — все такое. Потом он подошел ко мне и попросил не курить перед его ребятами. Я чуть в штаны не наложил с перепугу. А он имел в виду обычные сигареты.