— Лейтенант Грановский? — Фрэнк побледнел, глаза его просветлели от ярости и отчаяния. Вспомнился ярко освещенный ринг, рев зрителей, медленно, точно в замедленной киносъемке, падающий на настил русский боксер-идеалист.
— Память в общем не плохая, — одобрительно кивнул полковник. — Петр Ильич Грановский. Только чин другой. Но и вы, мистер Стенли, насколько известно, давно уже не сержант, а майор… Ловко вы тогда меня нокаутировали. Честно — не скажу. Именно ловко. Ну-с, а узнаете ли вы этого молодого человека, которого звали «малышом» и «Джо»?
— Нет, — «Викинг» встретился глазами с Каюмовым — и поспешно отвернулся.
— Странно, — задумчиво сказал полковник, и в голосе его проскользнули нотки разочарования. — А между тем он так похож на своего отца, Азиза Каюмова, подполковника, которого вы похитили… Что с ним сталось?! — тоном приказа бросил Грановский. — Отвечайте!
Ошеломленный, духовно уничтоженный, «Викинг» сгорбился.
— Мы с Энди не… довезли его. Он слишком упорно защищался, — как во сне проговорил Фрэнк.
— Энди — это полковник Эндрью Митчел?
«Викинг» кивнул головой и вдруг, словно опомнившись, вскочил, бледный, с подергивающейся щекой. В светло-синих глазах, казалось, разливался горящий спирт.
— Ненавижу! — прошептал он, сжимая кулаки. — Не-на-ви-жу! Виноват случай… Нелепый случай! Я сильнее вас, сильнее. Вы не посмеете в меня стрелять. Я вам нужен! Попробуйте задержать меня!.. Ну? Не-на-вижу!!
Каюмов бросился к окну и захлопнул его. Фрэнк нехорошо улыбнулся.
— Держись, молокосос, — почти ласково сказал он, медленно приближаясь к капитану. И вдруг почувствовал, что его схватила широкая крепкая рука. Перед ним стоял Грановский.
— Хотите выпрыгнуть в окно? Вы правы: до поры до времени мы постараемся не попортить вашу шкуру пистолетным выстрелом. Ну, что ж, попытайтесь улизнуть, — полковник прищурил глаза, махнул рукой Каюмову. — Марат, голубчик, не вмешивайся. У меня с этим дважды покойником старые счеты…
Петр Ильич не докончил фразы. Молча, как смертельно раненный вепрь, «Викинг» кинулся на Грановского. Атака была слишком эмоциальна и сумбурна, чтобы закончиться успехом. Полковник хладнокровно отражал удары и вдруг неожиданно молниеносным крюком левой бросил Стенли на пол.
— Как в первом раунде, помните? — удовлетворенно заметил Грановский.
Вскочив на ноги, Фрэнк стремительной пружиной ринулся вперед, схватил со стола тяжелую мраморную пепельницу, замахнулся… Полковник парировал удар согнутой в локте правой рукой, быстро просунул левую позади руки противника, резко припал на бок, и «Викинг» кувыркнулся в воздухе громадной тряпичной куклой. Не успев упасть, еще в воздухе Фрэнк получил точный, сокрушительной силы, удар в подбородок.
«Викинг» открыл глаза. В молочном тумане перед глазами плавала никелированная люстра. Голова шумела морской раковиной. Фрэнк перевернулся на живот, мокрые волосы упали ему на лоб, видно, его поливали водой.
— Долго же вы заставляете себя ждать, — послышался далекий голос. — Мы уже успели сыграть партию в шахматы.
В двух шагах за шахматным столиком сидели полковник и капитан.
— Сами виноваты, — продолжал Петр Ильич. — Не любите честного боя… Ну как, мистер Стенли, нокаут, не правда ли?
Фрэнк попытался встать, но лишь приподнялся на руках, дрожа всем телом от слабости и злобы.
— Нет, полковник, — ответил он тихим голосом. — Я не в нокауте. В нашей схватке другие правила: один из нас должен лечь навсегда, а я пока дышу.
— Пока, — согласился Грановский.
— Наша схватка продолжается: за нашими плечами народы, два мира-антагониста. Мой мир победит, полковник. Слышите? Победит, раздавит…
Впервые Петр Ильич утратил невозмутимое спокойствие.
— Оглянитесь вы, Дон-Кихот с пристрастием к убийствам! — воскликнул полковник, вставая. — За вашими плечами всего лишь кучка стяжателей и негодяев. От вашего мирка разит зловонием разложения. Народы! Они защищают наш мир. Эх, вы, «потомок викингов»! Утлый челн занес вас в страну великанов, а не ветряных мельниц.
«Дон-Кихот!..» Фрэнк вздрогнул. Напрягая все силы, он поднялся на колени, встал покачиваясь. По лицу его бежали слезы бессильной злобы.
Глава XXXIV. «Мое кредо: человек человеку волк!..»
Плохо спалось в эту ночь Марату. Нахлынули воспоминания об отце. Не давал покоя и «Викинг»: он бесновался в камере, в припадке слепой ярости набросился на старшину Ходжаева, решившего утихомирить «беспокойного клиента», пытался разбить собственную голову о стену… Фрэнка пришлось связать. Лишь на рассвете он забылся в беспокойном сне, бредил, осыпая проклятиями Джо.
Стенли и во сне находился под впечатлением вчерашнего дня. Потрясение было слишком велико.
Марат еще лежал в постели, когда в комнату к нему через дверь-шкаф вошел Петр Ильич, в руке он держал чемоданчик наподобие тех, с какими ходят на занятия здоровяки-штангисты и ученицы хореографических училищ. На лице полковника, также хранившем следы бессонной ночи, играла улыбка.
— Вставай, капитан! — затормошил он Каюмова, напевая детскую песенку о веселом зеленом кузнечике «с коленками назад», вытряхнул Марата из постели. — Вот так, хорошо. Теперь умываться… Так. Неплохо прикрыть наготу… Э, не! Курточки с молниями оставь в покое. Не забывай, что как «стиляга» ты вышел в отставку, а я заботу о человеке проявил, форму твою привез.
Полковник открыл чемоданчик, вручил Марату чесучевый китель и темносиние с кантом брюки:
— Прошу… Вот так! Совсем другой коленкор.
Каюмов подошел к зеркалу и опешил. Смутился и Петр Ильич:
— Что за наваждение? Это не твой китель, Марат!
— Как не мой? Мой.
— Отчего же на нем майорские погоны? — полковник расхохотался, погрозил Марату пальцем. — Вот ты какой франт. Одеваешься под майора и вертишься перед зеркалом.
— Ладно уж, не мучайте. Выкладывайте новости! — заулыбался Марат. Он уже кое о чем догадывался, глядя на сияющее лицо своего наставника.
— Со смекалкой подросток. Не проведешь его, — Петр Ильич дружески похлопал Марата по плечу. — Так и быть. Слушай — и на ус мотай. Сегодня ночью говорил с Москвой. Теперь можешь спокойно носить погоны с двумя просветами и одной большой звездой. Заслужил, говорят.
Завтракали они с аппетитом. Наконец Петр Ильич распорядился привести в кабинет арестованного.
— Эх, поговорить бы еще! — мечтательно сказал Каюмов. — Распирает всего от впечатлений.
— А мы и потолкуем. Не стесняйся своего бывшего шефа. Это ему только на пользу. Пусть послушает.
«Викинг» переступил порог кабинета, сделал несколько нерешительных шагов, остановился. Полковник и майор ожидали увидеть разъяренного тигра. Перед ними же стоял рослый меланхолик с огромной шишкой на лбу. Видимо, бешеное неистовство сменилось, у Фрэнка холодным расчетом, он смирился с печальным фактом: попался — и попался основательно, в крепкие руки.
— Здравствуйте, «Викинг», — приветствовал его Петр Ильич. — Садитесь.
— Называйте меня мистером Стенли. О! За ночь произошли изменения. Еще вчера этот… — «Викинг» запнулся. — Этот молодой человек оказался капитаном, а сегодня…
— Это произошло не без вашей помощи, «Викинг», — холодно ответил Каюмов.
— Майор прав, — Петр Ильич сдержанно улыбнулся. — Кроме того, и мы имеем удовольствие наблюдать некоторые изменения. Вы, должно быть, отбивали земные поклоны?
Фрэнк смутился, осторожно потрогал шишку на лбу:
— Нервы. Вообще-то я предпочитаю в своих приключениях традиционный хэппи энд.
— Счастливый конец? Этого мы не можем вам обещать… Да не смотрите на майора такими злыми глазами. Он ведь не убивал вашего отца, не так ли? Кстати, зачем вам тогда понадобился военный инженер Азиз Каюмов?
Постепенно Стенли оправлялся от смущения. С затаенным злорадством, изредка поглядывая на майора, ответил:
— Каюмов-старший располагал весьма ценной информацией о ракетном оружии. Я имею в виду «Катюшу».