Из карманов парень вытащил мелкий медный амулет с сапфиром в центре. Быстро разломав его, он чуть сгорбился и застыл. Ноги стали ватными, а земля словно уходила из-под ног. Открыв глаза, путник ничего не мог увидеть, пока не зажег палец. Впереди стелилась грязная и старая лестница, закругляясь и образуя кольца. Подняв голову, парень глубоко вдохнул.
«Дядя Джозеф сказал, что именно там внизу и будет книга»
Глава 8. Второй экзамен
Самый высокий этаж Эрагон являлся учительским кабинетом, в котором проходили всевозможные собрания профессоров. Помещение не отличалось от других зеленоватой гаммой, но все же имело особенности: два стола — один длинный, расположенный вдоль красного ковра под ним, другой мелкий, усыпанный разными вещами и письменами. Позади этого мелкого стола симметрично висели два больших гобелена с символом академии (белой четырёхугольной звездой на черном полотне). С двух сторон кабинета были большие окна, через которые пробивались солнечные лучи. Они были золотыми и красочными, освещая лица всех сидящих здесь учителей. Все, кроме самого директора, сидели за длинным столом и что-то бурно обсуждали.
Директор Ларри смотрел на морской горизонт, который прекрасно виднелся с этого места. Его блестящие на лучах зубы, обнаженные широкой и доброй улыбкой, были необычно здоровы, хотя для его расы это было нормой. Глубоко вздохнув, он прикрыл волнистые глаза, подняв белоснежные брови, потом состроив их треугольником, он прикрыл свои большие зубы, а улыбка плавно расплывалась шире и шире. Уши, цвета уложенных его назад седых волос, резко дергались, улавливая шумы со стороны учителей. Брови, как усталые лошади, пали к переносице, а улыбка мужчины искривилась. Из носа вышел сильный поток воздуха, а плечи рухнули вниз. Поникнув головой, он стал ей ветреть вправо-влево, тихо посмеиваясь. Его тучное тело находилось меж двух миров: поход белых толстых тел по небу, путь которых был неизвестен и далек, но интересен и пугающ; красивая музыка ветров и пенье птиц; большая и яркая и желтая батарея, которая с пяти утра начинает заряжать и до вечера, пока сама не разрядится; приятная глазу синяя линия, часто сопровождаемая черными точками, коими были корабли, — в этом мире Ларри жил много лет, пока работал в кабинете. Он был всегда рад солнцу, птицам и черным точкам, каждый раз встречая и провожая их своим добрым взглядом. Однако сзади он видел совершенно другой мир — бурный, переменяющийся и более привычный. В нем невозможно спокойно стоять у окна и смотреть вдаль — постоянно что-то происходит, и нужно знать все и быть в центре событий, чтобы не упустить важное. Услышав обращение в его адрес, Ларри медленно повернулся, проводив последний корабль и заходящее солнце, и сел за свое место. Скрестив пальцы и выпрямившись, он с улыбкой оглянул всех своих подопечных. Каждый из них был при своей эмоции, которая ярко выражалась на их бледных от лучей лицах.
— Господин директор, извольте ж решить проблему! — возмущенным тоном сказала учитель Нерия, недовольно махая своими острыми ушами. Все учителя обратили на Ларри свои ожидающие взгляды.
— Вы все про ту книгу? — обреченно произнес директор, скрыв лицо за белой перчаткой. Нерия насупилась, чуть привстав со стула.
— Господин, дело имеет серьезные проблемы. Книга уже как три недели была украдена из подземелья, а никто из учителей и из сторонних помощников не смог отыскать хотя бы следы пропажи! Если мы ничего не предпримем, то, возможно, столкнемся с сильным неприятелем.
— Не стоит так волноваться, госпожа Нериа, — сладко сказал Сэт, прикрыв хитрые глаза. Эльфийка строго взглянула на него, ожидая объяснений.
— Твоя ветреность не является хорошей чертой, Тайлер, — прошипел учитель с серой чешуей на лице и змеиным языком.
— Полно, господин Роберт, — сладко произнес кот, — я лишь пытаюсь сохранить холодный рассудок нашего коллектива. Однако, слова госпожи Нерии, несомненно, были необходимы, — он открыл левый светящийся глаз, который устремился на директора, до сих пор скрывающегося за перчаткой. — Скажите, господин Сатори, что же нам предпринять? — он хитро улыбнулся, наблюдая, как заяц вальяжно убрал руку и взглянул в сторону дверей, где его взгляд становился потерянным и пустым.
— Думаю, нам стоит отложить поиски… — сурово сказал он, щуря глаза. Недолгий шум заставил его уши раздраженно дергаться.
— Господин, но как мы можем оставить поиски столь важного артефакта, как книга «Райдо», написанная самим Смаугом ван Грейсом?! — чуть повысив свой шипящий и противный голос, Роберт кинул злобный взгляд щелевидных, как у Сэта, глаз.
— Я понимаю всю ценность Райдо, ведь он сравним с гримуаром демонов «Нокс», подвластный только самим демонам. Я очень опечален и озлоблен, но при этом учитываю то, что эта потеря не должна сказаться на обучении наших учеников. Не забывайте, господа, что мы, прежде всего учителя. И каждый из вас перво-наперво должен следить, обучать и наставлять учеников. «Юнцы, пришедшие в Эрагон, словно тупой меч, неокрепший и разбитый. Учитель, как достойный своего дела кузнец, должен выплавить для меча новое острие, наточить и закалить его. Тогда ученики, подобно стреле, будут быстро и точно достигать своих целей; ловко и сильно они разобьют преграды, как это делает меч. Такова роль учителей Эрагона».
Все затихли. Речь, говоренная и в прошлый выпуск, и в позапрошлый — все это было говорено не раз, но каждый раз, когда Ларри произносил эту речь своим твердым, уверенным и настойчивым голосом, все были во власти его невозмутимой ауры. Так и теперь, все склонили головы, чувствуя стыд перед директором. Он медленно ходил глазами по учителям.
— Что ж, господин Роберт, господин, Сэт и Эдвард, останьтесь; остальные: можете идти.
***
Солнце уже полностью скрылось за горизонт, предоставляя луне распоряжение небом. Мелкие детки белоснежного шара появились в темно-фиолетовом просторе, образуя странные фигуры, коими астрологи называют созвездия. Они так же говорят, что несколько из этих звезд имеют необычные свойства — например указывать направление на север. На город опустился туман, а уличные фонари засияли своим тусклым желтым светом. Большие клочки облаков лениво плыли по небу, часто закрывая луну, тем самым погружая Магнолию во тьму. Ларри стоял у окна и любовался горящим городом, который укрылся туманной простыней, словно чувствовал холод ветра, шедшего со стороны множественных гор Ледяных дюн, которые, пускай, были в тысячу километров от самого города, но ветер, снисходящих с ледяных гор нещадно проносился по улицами города в период, когда солнце светило все меньше, дожди усиливались, точно боги проливали свои слезы, глядя на эти войны и распри между народами, а земля твердела и давала меньше продовольствия, что было плохо для армии и простых граждан. Осень — странный и безжалостный период, при котором в военное время приходится худо, однако если страна продолжит тянуть военную кампанию с Иггдрасиль, то вскоре среди граждан будут жертвы, и не от атаки врага и бесчинства некоторых стражей, а от простого, но опасного голода, который только давал предвестие о себе. Хмуря брови. Ларри почесывал козлиную бородку, пытаясь всмотреться куда-то. Его глаза отражали свет фонаря, что стоял на его столе неподалеку. И в этих глазах свет превращался в огонь, плавно танцующий свой номер. Глухое мычание заполнило наступившую тишину, в которой директор всегда не любил находиться. К сожалению, его граммофон был разбит и утилизирован, а новый должен был прийти только к концу года — в войну сложно заказывать вещи, которыми занимались заводы, что теперь изготавливают оружие для армии. Раздумья зайца прервал скрип старой деревянной двери. В полутьме показались зеленые глаза, хитро смотрящие на директора. Тот на секунду покосился на них, потом, с улыбкой, снова уставился на город. Тень с зелеными глазами проскользнула по темным участками и оказалась возле Ларри. Мужчина был на две головы выше гостя, но тот стоял так же уверенно, как и заяц, выкатив грудь и сложив руки за спиной. Зеленые глазки еще некоторое время наблюдали за еле переменяющимся лицом директора.