— Дядя… — проронил я дрожащим голосом. Он снова удивленно взглянул на меня.
Я прыгнул в его грудь, крепко сжимая поносившуюся ткань его рубашки, укутавшись как можно глубже. Из глаз полились слезы; я ощущал тепло его крепкого, сильного, но старого и уставшего тела. Каждое биение его больного сердца я слышал и даже подсчитывал, когда завершалась минута. Смауг отложил половник и нежно обнял меня, задавая вопросы насчет моего состояния. Я же не хотел ничего отвечать — единственное несбыточное, что было у меня — снова обнять его, почуять этот горелый запах, который есть только у него; слышать, как он дышит и смеется. На секунду я подумал, что умер и попал в Рай, о котором рассказывал отец из культуры эдемцем. И если не ошибаюсь, этот Рай — некое подобие загробного мира для умерших душ. Что ж, раз это и действительно Рай, и я действительно умер, то, пожалуй, я хотел бы остаться здесь…
— Это лишь обманка, Джейсон… — надрывисто прохрипел голос сзади меня. Я обернулся и увидел Огневика. Он сидел, облокотившись о ствол дерева, поникнув головой.
— Неужели… снова иллюзия? — потерянно спросил я, нехотя отрываясь от Смауга. Огневик лишь кивнул, отвернув голову. Я судорожно повернулся к дяде. Он застыл на месте и смотрел на меня кукольным взглядом.
Я протянул руку и хотел было коснуться его, но как только мои пальцы коснулись его плеча, всё его тело растворилось, словно пепел. Этот прах быстро тянулся вверх, уходя от утеса, на котором я и Смауг были. Глаза снова заслезились, я медленно опустил голову, уставившись на разделанную рыбу. Руки мои окоченели, дыхание прервалось, а сердце жгло изнутри.
— Мы сейчас без сознания. Это лишь твое воображение… — судорожно бросил Огневик, утирая слезу, что одиноко катилась по его пламенной щеке. Я чувствовал, что он, как я сейчас, ощущал боль в груди, чувствовал пустоту и холод, пробирающий до костей. Мир вокруг так же исчез, как и Смауг. Мы оказались в темной бездне. Огневик стоял рядом со мной и смотрел вниз.
— Погляди… — возле нас на коленях сидели демоны, обессилевшие, злые и напуганные. Они скалились и прожигали нас своими взглядами.
— Это те демоны, убившие дядю, — я прекрасно помнил их лица, даже когда тогда на их лицах был ужас и звериный страх.
— Эти твари смотрят на нас, как на животное, хотя сами не далеки от звериного… Они лишили нашего дядю жизни. Продали нас эльфам. Измывались и избивали. И сейчас они стоят перед нами — беспомощные, доступные и слабые… Их жизнь в твоих руках. Тогда мы убили их, но сейчас… я хочу узнать, что ты сделаешь сейчас…
«Эти демоны убийцы… безжалостные монстры… И сейчас они ничто иное, как добыча. Я могу убить их… отомстить за дядю, снова почувствовать вкус крови, вкус гнева и звериного нутра…»
Я подошел к одному из них: он смотрел на меня кровавым и искаженным лицом. Моя рука медленно потянулась к его горлу. Я ощутил тепло его тела, чувствовал, как вены пульсировали. Его глаза напитались страху и ужаса, как и тогда… Я стал сжимать сильней. Лицо демона на глазах синело и в момент просто лопнуло от напряжения. Я ощутил теплоту его крови, брызнувшей на меня. Подходя к следующему, я положил ладонь ему на щеку и поднял на себя. Он был напуган и постоянно дергался, но я крепко держал его. Он что-то яростно кричал, видимо, пытался отозвать меня, но я уже ничего не понимал и не слышал, мои глаза стали такими же стеклянными, как и глаза Смауга в его момент смерти… я глядел на демона и молчал. Его лицо поразило пламя, которое потухло лишь тогда, когда дикие вопли прекратились, а моя рука держала черный череп. Бросив кости, я подошел к двум последним. Огневик молча поднял одного и, схватив за волосы, показал мне его лицо. Он был настолько перепуган, что застыл и не мог ни кричать, ни сопротивляться, ни смириться… Я проткнул его насквозь, выдирая сердце и раздавив его. Когда Огневик поднял последнего, я замешкался. Этот демон плакал… он бормотал, что виновен, что нет ему прощенья, что руки его всегда теперь в крови. Он молил меня пощады, клялся, что уйдет в изгнание, что перевоспитается и будет каяться всю оставшуюся жизнь.
«Он такой же, как и я… грешник… мы убийцы, безжалостные убийцы — пускай мотив каждого разен — факт нашего преступления, как клеймо… он проклят на вечную кару, как и я. Но в отличии от меня он умер таким же монстром, каковым был я… но сейчас, смогу ли я дать ему шанс покаяться и стать другим демоном? Найдется ли кто-нибудь для его потерянной души, кто смог бы простить его и дать луч надежды?»
Я опустил руки. Но Огневик взял мою кисть и стал медленно подносить к голове рогатого. Я взглянул на Огневика: его лицо было сурово, холодно и решительно. Мои пальцы сжали волосы демона и уже тянули их вверх. Он стал частить в словах, продолжал плакать и молиться. Я молча и медленно тянул его голову, ожидая момента, когда смогу сделать резкий рывок.
«А я перестал быть монстром?»
Рука остановилась… Тонкие бледные пальцы обхватили мою ладонь, отдаляя от волос демона. Знакомый запах перегара и жженного ударил в нос. Я перевел взгляд на бледное тонкое лицо, и наконец мои мускулы лица стали двигаться. Райан смотрел на мое удивленное и мертвенное лицо с поразительным спокойствием… нет, все его тело было пронизано спокойствием. Он опустил мою руку, подошел к демону и, подняв его за грудки, отправил в небытие. Мы оказались одни.
Уголки его губ поднялись, а глаза наполнились живости. Его фирменная блестящая улыбка озарила лицо; ладонь превратилась в кулак и протянулась ко мне. Озадаченный, я смотрел на этот кулак, застыв в одной позе. В голове проигрывались моменты наших тренировок, походов в бары, пьяные погони и прогулки по городу. Кулак загорался белым огнем. В глазах демона блестели белые искры. Огонь озарил тьму сзади Райана и его силуэт. Я же — стоящий во тьме, тянущий мрак на своих плечах. Я хотел коснуться белопламенного кулака — тьма с силой тянула мою руку вниз. Я прикован. Я поглощен… Я потерян… Нх… хм… что это?.. Запах… мяты. Когда мягкие груди прижались к моей спине, я судорожно вздохнул. Тело горело. Холод. Приятный. Успокаивал. Тонкие белые руки обвили шею и нежно прижали. К голове припала другая голова. Золотые волосы показались сверху, сбоку… Крылья закрыли меня от мрака… Коснулся белой руки. Ребекка… Она нежно гладила меня, уложив свою головку на мое плечо. Глаза ее голубыми огнями смотрели на меня игриво. Я еле-еле отвел от нее взгляд. Кулак Райана — я поднял руку, она стала легче… Коснулся демона. Свет резкой вспышкой прогнал черноту… Я ощутил легкость, свободу, радость… Но…
На плечи упали пламенные руки… нет, лапы, покрытые твердой кожей. Они развернули меня. Свет исчез, а белые нити лопнули. Лишь покосившись назад, я уже понял, что они пропали. Передо мной стоял Огневик… Крылья за его спиной распахнулись, а хвост дико вилял из стороны в сторону. Его драконья лапа спала с одного плеча, приложившись к огненной груди. Он резко поднял свою рогатую голову, смотря на меня с заплаканными глазами.
— Дже… Джейсон… — прохрипел он, — ты оставишь меня? Оставишь месть? Подавишь обиду и гнев? Станешь цепным псом тех, кого презирал?!
— Ты ошибаешься. Я не подавил гнев… и не стал псом. Мы давно отомстили тем, кто убил Смауга…
— А как же отец? наш клан уничтожен именно ангелами и демонами, Джейсон!!! Ты станешь мириться с этим?! — его печальный и жалкий взгляд искривился в истерический, морщинистый и безумный. Я отдернул его вторую руку с плеча. Он застыл, потом опустил голову и тихо сказал:
— Ясно… — его лицо оледенено. Почти потухший огонь его тела резко вспыхнул алым. Моя ладонь быстро схватила его устремленный в мое лицо кулак.
— Ты сдался! — его крик перешел в рык. Я увернулся от второго удара и нанес ответный. Огневик упал. Я схватил его за ноги и отбросил далеко. С злобной физиономией, он взлетел и напал.
Дыхание. Концентрация. Фокусировка.
От соприкосновения моего кулака и его грудной клетки Бездна поразилась огнем. Я понимал все четко тогда, когда увидел пробитую насквозь грудь. Огневик свалился на колени и поднял избитое лицо на меня.
— Покончи со мной… — рыкнул он. Блеск в его глазах был мне противен. Отвратительная улыбка натянулась на огненное лицо. Он до последнего желал доказать мне, что я прежний зверь-убийца. Но каким бы жалким он меня не считает, сейчас именно он самое жалкое зрелище.