Я подняла руку и, когда он согласился, спросила:
— А летучие мыши?
— Летучие мыши, к сожалению, не защищены. Когда они питаются зараженным мотыльком Соминикс, то довольно быстро погибают от инфекции, и их часто находят плавающими в водоемах.
— У них нет гастролитов, верно?
Он на мгновение задумался.
— Насколько мне известно, нет.
— Почему только некоторые чайки и вороны избегают заражения?
— Боюсь, это вопрос к доктору Брамвеллу.
Конечно, к нему.
Кивнув, я снова опустилась на стул. Я ломала голову над полученными фрагментами, а профессор продолжал свою лекцию. Летучие мыши заражались. Некоторые чайки и вороны — нет. Последние использовали гастролиты для переваривания пищи. Вопрос в том, сколько из заразившихся птиц имели гастролиты из черного камня?
Мне хотелось, чтобы профессор Брамвелл был рядом, чтобы ответить на этот вопрос и укротить любопытство, бурлившее в моей голове.
Спенсер сидел через два ряда от меня, и каждый раз, когда я чувствовала на затылке прожигающий взгляд, я поворачивалась и встречалась с ним взглядом. Стараясь не обращать на него внимания, я досидела до конца лекции и была благодарна, когда наконец пришло время собираться. Именно тогда в класс вошел профессор Брамвелл с той высокомерной и доминирующей походкой, от которой у девушек начинают болеть яичники. При виде него у меня в груди что-то зашевелилось, как сухие опавшие листья в аэродинамической трубе. Он улучил момент, чтобы пожать руку доценту, и когда его взгляд остановился на мне, у меня чуть не перехватило дыхание. Какого черта он должен был так хорошо выглядеть в своих темных джинсах и белой рубашке на пуговицах, стоя рядом с мистером Брюки-хаки-и-пуловер? Как будто он пытался меня помучить?
Одна из девочек в классе подошла к нему, чтобы задать вопрос. Я наблюдала, как он уделил ей не более минуты своего внимания, после чего направил ее к ассистенту рядом с собой. Я почти чувствовала, как от нее исходит разочарование.
Когда я перекинула сумку через плечо и направилась к передней части аудитории, его взгляд встретился с моим, и он мотнул головой, приглашая меня следовать за ним.
Не дожидаясь, пока я его догоню, он вышел из аудитории.
Я поспешила за ним и, выходя из класса, увидела, как он широкими шагами направляется к углу в противоположном конце коридора.
— Привет, — сказал Спенсер сзади. — Можно тебя на секунду?
— Привет, извини. Мне нужно бежать.
Он протянул руку и схватил меня за запястье.
— Пожалуйста.
Только умоляющий взгляд в его глазах заставил меня остановиться.
— Что? — В моем тоне послышалось раздражение. Когда он не ответил, я дернулась из его рук. — Спенсер, у меня нет на это времени, — сказала я, мое нетерпение переросло в настоящее раздражение.
Вместо ответа он потащил меня в небольшую нишу в коридоре, и я вывернула руку, чтобы освободиться.
— Спенсер!
Выйдя в коридор, он толкнул меня в стену позади себя.
— Моя мама сказала мне... кое-что, — прошептал он, сглотнув, и дрожащим голосом. — Липпинкотт не мой отец.
Я замерла, нахмурившись, когда посмотрела на него снизу вверх.
— Что?
— Он не мой настоящий отец.
Слова не приходили на ум. Я не знала, что ему ответить. Как ответить, чтобы не показаться идиоткой, а секунды тикали, прежде чем Брамвелл потеряет терпение и откажется от нашей встречи.
— Мне очень жаль, Спенсер. Я не знаю, что сказать.
— Мне не жаль. Я в восторге. Чертовски счастлив. — Сквозь слезы он захихикал, контраст его эмоций тревожил, как будто он мог сорваться в любой момент.
— Тогда... наверное, я рада за тебя?
Его лицо смягчилось.
— Я знал, что ты будешь рада. — Прежде чем я поняла, что на меня нашло, он взял мое лицо в свои ладони и прижался губами к моим.
Мой позвоночник напрягся, мышцы застыли от шока, который пронесся по моему горлу, перекрывая доступ воздуха. Когда я издала приглушенный протест, он разорвал поцелуй, его грудь вздымалась, по щеке текли слезы.
— Пожалуйста, я умоляю тебя. Встретимся сегодня вечером. Во внутреннем дворике перед общиной.
Когда я покачала головой, он наклонился, чтобы поцеловать меня снова, и я прижала руку к его груди, чтобы остановить его.
— Не надо.
Обиженное выражение его лица могло бы вызвать у меня хоть каплю сочувствия, если бы он так нагло не нарушал мои границы.
— Мне очень жаль, — сказал он. — Я не должен был этого делать. — То, что могло бы быть искренним извинением, вряд ли помогло мне справиться с мечущимися в голове мыслями, когда я пыталась понять, что же, черт возьми, только что произошло.
Шаг в сторону обеспечил мне как раз достаточное расстояние, чтобы вернуть часть утраченного самообладания.
— Спенсер, я с самого начала говорила тебе, что все не так. Я не... Я не могу...
— Лилия...
— Я должна идти. — Голова раскалывалась, и я побежала по коридору в ту сторону, где я видела Брамвелла. Завернув за угол, я оказалась в другом коридоре, но его нигде не было видно.
— Черт, — пробормотала я, вглядываясь в переполненный лекционный зал. Следующей была небольшая аудитория, но такая же битком набитая. Следующие две в противоположной части зала были так же полны студентов. Только когда я добралась до последней аудитории, выходящей в пустой зал, я обнаружила его прислонившимся к стене у входа со скрещенными руками.
Во рту внезапно пересохло, я сглотнула, приближаясь, моя голова все еще кружилась от того, что произошло со Спенсером.
— Не легче ли было бы встретиться в твоей лаборатории?
— Легче для тебя? Возможно. — Его пристальный взгляд скользнул по мне, на мгновение задержавшись на моих ногах, прежде чем он поднял его на меня. — Для меня? Нет.
Все еще не оправившись от нежеланного поцелуя, я потянулась в сумку и вытащила не оплаченный чек, слегка смутившись, когда он затрепетал, как листочек, в моей протянутой руке.
— Я не могу это принять.
Я лишь бросила на него быстрый взгляд.
— Ты так в этом нуждаешься, что, наверное, сейчас разрываешься на части.
Не в силах смотреть ему в глаза, я покачала головой.
— Это слишком, Деврик.
Он оттолкнулся от стены, не потрудившись разжать руки.
— Обналичь этот чертов чек. — Резкий тон в его голосе привлек мое внимание к столь же раздраженному выражению его лица.
— Зачем? Чтобы ты смотрел на меня с жалостью? Называл меня жалкой?
— Почему ты такая чертовски упрямая? Тебе нужны деньги. Я прекрасно обойдусь без них.
Я молча пыталась уложить в голове мысль по поводу того, что для него то, что меня сейчас спасет, — ничто. Просто гроши. Опустив руку, я уставилась на нее, говоря себе, что мне не следует ее брать.
— Я работала на тебя не из-за денег, ты же знаешь. — Прочистив горло, я смахнул пелену с глаз, и поток эмоций обрушился на меня. — Я верну тебе деньги.
— Ты этого не сделаешь. Ты не в состоянии.
— Тогда скажи, чем я могу тебе отплатить? — Я сложила чек пополам, гадая, что он сделает, если я разорву его на части у него на глазах. — Я не могу просто принять его. Это неправильно.
— Так же как и намеренно позволять себе тонуть в зыбучих песках. Сосредоточься хоть раз на себе. И устрани те препятствия, которые стоят на твоем пути.
Я вздохнула.
— Ты никогда не был препятствием.
— Только потому, что нас не поймали.
Я ненавидела то, что он мог держаться так спокойно, в то время как я чувствовала себя так, словно мои внутренности разрывались под ударами строительного шара. Мне хотелось обнять его за то, что он одним махом избавил меня от многомесячного стресса и переживаний, но в то же время хотелось наброситься на него, как его безразличие терзает меня.
— Почему ты так со мной поступаешь?
— Как я поступаю?
Разве это не было написано на моем лице? Неужели я так хорошо скрывала свою боль?
Я сунула чек в сумку, потому что он казался слишком тяжелым в моих руках.