— Вы знали мою мать?
— Я была студенткой, когда впервые услышала о проекте Крикссон. В то время у меня не было особых намерений. Я просто знала, что хочу заниматься быстро развивающейся наукой, а проект Крикссон таил в себе огромный потенциал. Я поступила на работу в качестве лаборанта и секретаря доктора Уоррена Брамвелла. — Она повернулась ко мне лицом, окинула взглядом мою комнату, словно ища что-то еще для изучения. — Для участников это было очень выгодно. Во многих случаях это меняло жизнь. Ваша мать входила в контрольную группу. Поскольку она была местной жительницей Дракадии и прожила здесь всю свою жизнь, доктор Брамвелл предположил, что у нее могла быть некоторая естественная устойчивость к токсину. Оглядываясь назад, можно сказать, что он был прав, но не это было самым привлекательным в ее пребывании в исследовании. Это была беременность.
Я и сама догадывалась, что именно по этой причине она вышла из исследования. Но мне было непонятно, было ли это добровольным или нет.
— Однажды вечером доктор Брамвелл попросил меня остаться после работы и ввести некоторые данные. Именно в тот момент, когда я бездумно печатала, я услышала разговор вашей матери с одним доктором о его неосторожных действиях, которые привели ее к дилемме.
Дилемма. Другими словами, я.
В животе забурлила сильная тошнота, когда я представила себе возможность того, что она говорила о докторе Брамвелле. В этом случае профессор Брамвелл стал бы моим единокровным братом.
— Он убеждал ее сделать аборт.
Пока она продолжала, мой пульс участился от нетерпения, в ожидании чертовой кульминации этой шутки.
— Она сказала ему, что ей нужно подумать. После этого она вышла из кабинета и больше не возвращалась.
— Какой врач? От кого она забеременела? — спросила я наконец.
Она улыбнулась и покачала головой.
— Ну что вы. Вы же не думаете, что я стала бы передавать такую конфиденциальную информацию, не получив ничего взамен.
Конечно, нет, но я не могла даже представить, что она хотела бы получить взамен.
— Чего вы хотите?
— Я хочу, чтобы вы доучились до конца семестра и тихо ушли.
В одно мгновение я почувствовала словно из меня выбили весь дух. Оставили лишь оболочку. Как будто она залезла мне в грудь и вырвала сердце. Уехать из Дракадии? Места, которое стало моим утешением, моим убежищем? Я не могла этого сделать.
— Это вы пригласили меня сюда.
— Я совершила ошибку.
— Речь идет о профессоре Брамвелле. Не так ли?
Ее губы дернулись в улыбке, и она пересекла комнату и направилась к окну напротив моего стола, которое выходило на море.
— Он замечательный профессор, вы знаете. Он ни разу не проявил ни малейшего интереса ни к одной студентке в кампусе. Вот почему я, конечно, не поверила в эту дерьмовую историю о девчонке Гаррик. Как будто он их когда-либо замечал. — Когда она повернулась, юмор на ее лице угас. — То есть, пока не появились вы.
— Ничего не происходит...
Она подняла руку, прерывая меня.
— Не оскорбляйте меня. В то время как остальная часть кампуса может быть равнодушна к вашим свиданиям, я могу заверить вас, что они не остались незамеченными.
Человек должен был бы приложить усилия, чтобы следить за нами, какими бы осторожными мы ни были. Мы даже не обменивались сообщениями, потому что Брамвелл не хотел, чтобы остались хоть какие-то улики, которые кто-то мог бы использовать против нас.
— Зачем вы это делаете? Он ясно дал понять, что не заинтересован в отношениях с вами.
Заложив руки за спину, она усмехнулась.
— Если бы это было правдой, он не нанес бы мне вчера такого особенного визита. — Подтекст в ее голосе заставил меня нахмуриться.
— Когда?
— Прошлой ночью. — Должно быть, эта женщина была не в себе, потому что мы вдвоем провели всю ночь в его лаборатории.
Однако обвинение ее во лжи ни к чему не привело бы.
— Профессор, возвращаться назад — для меня не вариант. В Ковингтоне мне нечего делать. А моя жизнь дома стала нестабильной после смерти матери. Вы не можете этого сделать.
— Я могу. Встреча с Лэнгмором, и дело сделано.
Я не знала, что это значит. Из-за какой политики это могло стать реальным. Я только знала, что уезжать было нельзя. Не сейчас.
— Вы бы не были здесь, не тратили бы наше время, если бы все было так просто. Вы лжете.
На долю секунды мне показалось, что она снова ворвется в эту дверь, выйдет из моей комнаты в общежитии и направится прямо в кабинет Лэнгмора, чтобы доказать мне обратное. Я ожидала самодовольной ухмылки и жалкого объяснения, что она дает мне возможность выбора.
Ничего этого не было.
Это доказывало, что я права. Я раскусила ее блеф.
Она залезла в карман юбки и протянула компьютерный чип.
— Это? Это может положить конец моей карьере. Или еще хуже. Так что мне нужно нечто большее, чем ваше дерьмовое обещание держаться подальше от Деврика.
— Что вам нужно?
— Я хочу знать, кто является членами «Anon Amos».
Это, конечно, была не та важная информация, которую, как я предполагала, она будет искать. Хотя это и было заманчиво, учитывая мою неприязнь к Мел в последнее время, но я не собиралась сдавать ее.
— Я не знаю.
— Ну, я прошу вас узнать. Когда узнаете? Я скажу вам, кто ваш дорогой папочка.
— Почему? Какое отношение они имеют к вам?
После нескольких минут пристального взгляда, видимо, размышляя, говорить мне или нет, она хмыкнула.
— Мне недавно угрожали. Что они раскроют что-то скандальное. Я должна знать.
Если предположить, то речь шла о ее странных отношениях со Спенсером. Что могло быть более скандальным, чем ее сексуальные отношения с сыном проректора?
— Вы можете хотя бы сказать мне, был ли Уоррен Брамвелл тем врачом, от которого забеременела моя мать?
Как будто мои опасения внезапно осенили ее, она ответила злобной улыбкой.
— Вот что я вам скажу. Вы назовете мне имя? Я скажу вам, трахаетесь ли вы с собственным братом.
Мне нужно было знать. Я не могла вынести неведения.
— Хорошо. Кэт. Темноволосая девушка. Пирсинг. Она одна из них.
— Кэт, — повторила она. Я бы не удивилась, если бы она сказала, что Брамвелл — мой отец, просто чтобы травмировать меня, но дикий всплеск облегчения пронесся сквозь меня, когда она ответила: — Это не отец профессора Брамвелла.
Слава Богу.
— Это забавная игра, не так ли? Давайте продолжим, мисс Веспертин.
Я покачала головой.
— Мне все равно. Меня не волнует мой отец. И никогда не волновал. Почему это имеет значение сейчас?
— В этом досье содержится больше, чем информация о вашем доноре спермы, уверяю вас. Но если вам этого недостаточно, возможно, вы захотите узнать, как ваша мать заразилась червями.
— Откуда вы вообще это знаете? Это было четыре года назад.
— Я ученый. Я все документирую.
— Я думала, что документы были... — Я не решалась говорить, не желая рисковать, рассказывая ей больше, чем нужно.
— Что это были просто документы? Засунуты в какой-нибудь сейф в недрах этой академии? Да, некоторые из них были. Мне было поручено их уничтожить. Несколько коробок у меня отобрали, прежде чем я успела их уничтожить, но не раньше, чем я отсканировала свои собственные копии. — Она повертела чип в руках, дразня меня. — Здесь хранится все, чего нет в тех файлах.
— Мне нужно назвать только имя? Одно имя?
— О, милая. Для этого? Мне понадобится твоя задница на ближайшем поезде отсюда. Это слишком большой риск. — Она сунула его обратно в карман, мой пристальный взгляд следил за каждым ее движением. — Но вот что я тебе скажу. На этот раз ты дашь мне значимое имя, а я дам тебе значимое имя. Договорились?
То, что я сказала, было правдой. Мне было все равно, кто мой отец, но, возможно, это поможет мне начать собирать воедино головоломку, которая все еще озадачивала мой мозг. А именно: как, черт возьми, моя мать оказалась инфицированной всего четыре года назад. Я только предполагала, что она приехала домой на похороны матери и каким-то образом заболела. Но, возможно, здесь было что-то более зловещее.