Я почувствовала себя онемевшей. Бессердечной. Я кивнула в ответ, по щеке пробежала слеза, которую я быстро смахнула.
— Значит, ты не виновата, Лилия.
— Это не то же самое, что было у тебя и твоего брата. Я, блять, держала свою мать под водой. — Даже если я не была той, кто убил ее, но я пыталась. Я бы это сделала. Даже тогда я практически чувствовала вкус адреналина, который проникал в меня в ту ночь. Решимость заставить ее остановиться.
— Ты права. Это не так. Но факт остается фактом: это не твоя вина. Ты пыталась спасти жизнь своей сестре, и поверь мне, твоя мать убила бы ее. Я достаточно изучил таких пациентов, чтобы понять, как работает их мозг. Что этот паразит делает с их мозгом. Ты спасла Би. Не сомневайся в этом. — Он потянулся ко мне, но я оттолкнула его руку.
Обхватив руками живот, я наклонилась вперед, так как боль разрывала меня изнутри.
— Я любила свою маму, — сказала я, задыхаясь от рыданий. — Но она не останавливалась. Я умоляла ее остановиться, а она не останавливалась.
— Она не была твоей матерью. Что-то другое завладело ее разумом в ту ночь, и твоя сестра помешала ей.
Я покачала головой, отказываясь принять этот нежеланный обмен - его помилование за то, что я сделала с ней.
— Послушай меня. Была ли она такой матерью, которая отдала бы свою жизнь, чтобы защитить тебя от беды?
— Да, конечно.
— Верно. Ты поступила правильно, защитив свою сестру. Твоя мать хотела бы этого.
Сколько бы ни было в этом правды, я никогда не прощу себя за содеянное. Но в одном он был прав. Моя мать была из тех, кто сделал бы все, чтобы защитить нас.
Даже бежала из дома, не имея ничего, кроме одежды.
Дело в том, что мир не всегда играет честно, и иногда нас ставят в дерьмовые положения, в которых мы не хотели быть. Нас заставляют принимать решения, которые мы не хотели принимать.
В ту ночь у меня был выбор. Смотреть, как моя мать топит мою сестру, или сделать то, что я должна была сделать, чтобы спасти Би.
Как только я заставила себя избавиться от чувства вины и загнать эти мысли обратно в свое отделение, на поверхность всплыла новая боль. Я подняла руку, коснувшись нижней части раны, которая заканчивалась у линии челюсти.
— Анджело... он... пытался... — Мои слова оборвались от стыда и паники, забивших горло. Сквозь слезы я снова посмотрела на него. — Можно мне посмотреть?
— Еще рано, Лилия. Все заживет.
— Пожалуйста.
Вздохнув, он поднялся на ноги, еще немного приоткрыл шторы и достал из комода, стоящего в другом конце комнаты, какой-то предмет, накрытый простыней. Сняв простыню, он достал настольное зеркало и протянул его мне. В отражении я увидела ужасающую линию плотных швов, идеально расположенных друг от друга. В голове пронеслось воспоминание о том, как Анджело держал меня, вырезая на моей коже эти линии, и, закрыв глаза от слез, я опустила зеркало и отвернулась.
— Это заживет. — Деврик протянул руку, и я снова вздрогнула. Почему? В конце концов, это не он причинил мне боль. На его лице промелькнуло сочувствие и понимание, от чего мне стало только хуже, и он опустил руку. — Это займет некоторое время.
— Я не ..... Я не боюсь тебя. — Несмотря на себя, я потянулась к его руке, держа ее в своей. — Я была так напугана. Он сказал мне, что... — Слова снова сопровождались слезами. — Он планировал...
— Все в порядке, ты не должна говорить. — Казалось, он сказал это для себя, потому что его брови озабоченно нахмурились. — Ты была храброй, сражаясь с ним. Мой храбрый Маленький Мотылек. — Он провел большим пальцем по моему виску.
— Он... мертв?
В выражении его лица мелькнула ужасающая пустота, что-то дикое и нецивилизованное — как, по моим представлениям, смотрит акула на свою жертву перед тем, как вонзить в нее зубы. Холодный и смертоносный блеск, от которого у меня зашевелились волосы на затылке.
— Он больше не причинит тебе вреда.
Слова отпечатались у меня в голове, когда я попыталась представить, что он сделал, чтобы добиться этого, и я осмелилась подойти и обнять его.
Сделай это, Лилия.
Однако между нами стояла необъяснимая стена стыда. По непонятным причинам я чувствовала себя виноватой. Как будто я дразнила Анджело, чтобы он причинил мне боль. Это было бессмысленно. Ничто не имело смысла. Я чувствовала себя пустой оболочкой, лишенной тех эмоций, которые должна была испытывать в тот момент. Проблема была в том, что слишком много всего было сразу, так много, что я не могла ничего почувствовать.
Отчаянно желая отвлечься, я снова окинула взглядом комнату.
— Это твой старый дом? Особняк, который ты мне показывал?
— Да. Я не мог отвезти тебя в свою квартиру в кампусе или в лабораторию. Больше было некуда. Но здесь ты будешь в безопасности.
— Я больше нигде не чувствую себя в безопасности.
— Ты в безопасности со мной, Лилия.
Слезы потекли по моим щекам, и, набравшись смелости, я подалась вперед, обнимая его. Он прижал меня к себе, переместив мое тело так, чтобы мои ноги обвились вокруг него. Сильные руки окутали меня теплом. Безопасность.
Мы обнимались, казалось, целую вечность, и я лежала, уткнувшись головой в его шею, и смотрела, впитывая, переваривая все происходящее.
— Мне нужно знать, что Гилкрист рассказала тебе о твоем отце. И, пожалуйста, будь со мной честна. — Вопрос крутился в вихре мыслей в моей голове. Тяжесть всех эмоций давил на меня.
— Она сказала мне, что мой отец — Липпинкотт. Я нашла письмо от матери, которое в какой-то степени подтверждало это, а потом Анджело сказал, что кто-то в академии имеет на меня зуб. Я думаю, что это он мог нанять его.
Его брови сошлись в маске размышления.
— Он не доверял тебе с самого начала. С тех пор как он впервые увидел тебя и понял, кто ты.
— Так что же мне делать? — У меня не было доказательств того, что он пытался меня убить.
— Ничего не делать. В данный момент он, скорее всего, думает, что ты мертва.
— Как?
— Перед тем как вырезать ему язык, я попросил Анджело сделать очень убедительный звонок своему связному.
Должно быть, на моем лице было написано замешательство. Тот Анджело, которого я знала, никому бы не делал одолжения.
— Я приставил лезвие к его яйцам.
Этого могло быть достаточно.
Если Липпинкотт действительно был моим отцом, то его злость по отношению ко мне не имела смысла.
— Я знаю, что это прозвучит невероятно наивно. Может быть, глупо, но... Я не понимаю, почему. Я не собиралась ни о чем его просить. Ни денег. И уж тем более никаких особых услуг. Это не имеет для меня смысла.
— Твое существование представляет угрозу для него и его положения. Если его жена узнает о тебе, я не сомневаюсь, что она оставит его без средств к существованию. Он отчаянно пытается сохранить свое положение в «Воронах».
—Вороны... это тайное общество, верно?
— Да. — Он нахмурил брови и отцепил мои руки от своей шеи, побуждая меня сесть рядом с ним на кровать. — Лилия... мне нужно кое-что... — Его прервало жужжание, и он достал из кармана телефон, нахмурившись еще сильнее.
— Что это?
— Уведомление от системы безопасности в лаборатории. Кто-то пытался ввести неправильный код. — Он поцеловал меня в макушку и провел рукой по волосам. — Мне нужно выяснить, что происходит.
— Ты... ты уходишь?
— Может быть, это студенты дурачатся, но я хочу быть уверен. Кроме того, тебе нужен еще антибиотический крем для швов. Я обещаю, что никто не знает, что ты здесь.
Выдохнув, я обвела взглядом темную комнату, представляя, как жутко будет выглядеть, если он не вернется до ночи.
Словно прочитав мои мысли, он сказал:
— Я постараюсь вернуться через час. И захвачу немного еды. Я уверен, что ты, наверное, проголодалась.
Мой желудок заурчал в ответ, как будто оценил это признание.
— Хорошо.
— Я уже помыл тебя губкой, но ты можешь принять душ, если хочешь. Только не намочи швы.
Я мельком взглянула на свой чемодан, стоящий в углу, который он, должно быть, он прихватил из квартиры.