— Я открою тебе маленький секрет, Деврик. Я никому его не рассказывал. Я не должен тебе говорить, но ты был мне как сын. Даже больше, чем мой собственный сын.
— Почему ты продолжаешь это говорить?
— Потому что это правда. Спенсер даже не мой. Он результат романа моей жены с твоим отцом.
Этот человек просто не мог удержаться и бросал мне на руки бомбу за бомбой.
— Был ли проведен тест на отцовство, чтобы подтвердить это?
— Был тест на отцовство, чтобы исключить меня. Твой отец отказался.
Не было смысла спрашивать, мог ли это быть кто-то другой. Я видел своего отца с ней. Наблюдал за ними обоими вместе.
— Значит, ты трахнул маму Лилии, чтобы отомстить своей жене.
— Я не собираюсь врать. Киска Ванессы Корбин стоила того, чтобы рискнуть. В другой жизни я, возможно, даже любил бы ее. — Тошнотворная мысль, когда дело касалось Лилии. — Но хватит об этом. Скопируй файлы, Деврик. Пожалуйста, не заставляй меня вышибать мозги из твоего черепа.
Скрежеща зубами, я залез в компьютер, в голове крутились мысли о том, как перехитрить этого пьяного дурака, а голова, казалось, вот-вот взорвется. На экране высветилось уведомление.
Письмо от Спенсера.
ГЛАВА 63
ЛИЛИЯ
В зеркале ванной комнаты я повернула лицо в сторону, разглядывая нижнюю часть раны, где, как я помнила, лезвие скреблось о кость. Мне стало противно от этой мысли, и я отвернулась. Даже если бы Деврик вершил свое собственное правосудие, я никогда не избавилась бы от Анджело. Он всегда будет рядом, каждый раз, когда я буду смотреться в зеркало. Каждый раз, когда я отчаянно пыталась забыть эту ночь, оставленные следы возвращали меня к ней.
Я почистила зубы зубной щеткой, которую достала из своего чемодана, съеживаясь каждый раз, когда движение моей челюсти растягивало швы. Переодевшись в джинсы и футболку, и намазавшись дезодорантом из чемодана, я решила выйти из комнаты и осмотреть огромный особняк.
Через щель, образовавшуюся в приоткрытой двери, виднелся темный коридор. Заметив в нескольких шагах от своей комнаты выключатель, я вышла в коридор и щелкнула им. Старинные бра на стене засветились, словно в них горел огонь. Я двинулась по коридору, проходя мимо огромных портретов, некоторые из которых были завешены белыми простынями. От узоров Пейсли на толстом деревянном полу, красивой хрустальной люстры, свисающей с потолка за лестницей, до богатой отделки во всем, в доме царила очень царственная привлекательность. Очень далеко от того места, где я выросла. Мне показалось странным, что Деврик оставлял дом без присмотра. Заброшенным.
Подойдя к лестнице, я повернулась к одному портрету на стене, особенно поразившему меня. Суровый мужчина со светлыми волосами и пристальным взглядом стоял в окружении двух одинаково красивых мальчиков, которым, по моему мнению, было не больше шестнадцати лет. Судя по их серьезному выражению лица, я бы не смогла их отличить. Проблема, однозначно. В глазах обоих мальчишек был лукавый блеск, а на губах — легкая ухмылка, которая, наверное, многих девушек превратила в липкую кашу.
Старое дерево скрипело под моими ногами, когда я спускалась по лестнице в фойе дома. Ничто там не показалось мне знакомым. Я не помнила ни одного момента, когда бы я проснулась и увидела что-нибудь в ту ночь, когда он отнес меня в эту комнату. Должно быть, я была без сознания.
Справа от фойе находилась каморка, вся мебель в которой была застелена простынями, и, проходя по коридору, я миновала библиотеку, небольшую ванную комнату, кладовку под лестницей и пустой хозяйственный шкаф.
Когда я отошла от шкафа, до моего слуха донесся слабый звук, и, закрыв дверь, я нахмурилась. Я снова прислушалась, уже более внимательно. Закрыв глаза, я услышала звук. Мучительный крик. Крупицы страха овеяли мою шею, и я распахнула глаза.
Возвращайся в спальню, — приказал мне разум.
В тот же миг я поняла, что Деврик сделал с Анджело. Дикий страх сковал мои мышцы, и я потрогала рану на лице.
Он больше не причинит тебе вреда. Слова Деврика эхом отдавались в моем сознании.
По непонятной мне причине мне нужно было убедиться в этом самой. Мне нужно было знать, есть ли хоть малейшая вероятность того, что он снова придет за мной. Мне хотелось забрать у него хоть что-то, чтобы, если он умрет от рук Деврика, он не преследовал меня после смерти.
В то время как каждый мускул моего тела боролся с моей головой, мои ноги сами собой двинулись к двери, через которую доносились крики. Моя рука коснулась бедра, инстинктивно хватаясь за карманный нож. Я перевела взгляд на кухню и бросилась вперед в поисках набора ножей. Вместо этого я открыла ящик, в котором лежала коллекция причудливых стальных лезвий. Я остановила свой выбор на толстом тесаке, острие которого выглядело достаточно острым, чтобы разрезать кость.
Конечно, мне не хотелось этого представлять, но на случай, если Анджело попытается напасть снова, я, по крайней мере, буду вооружена. Я на цыпочках вернулась к двери и снова прислушалась. Крики казались слабее, чем раньше, но все еще были полны агонии.
Положив руку на дверную ручку, я попыталась представить, в каком состоянии он мог быть. Не делай этого. Оставь его в покое.
Но я не могла. Этот ублюдок грозился трахнуть меня острием ножа. И я верила, что он это сделает.
Я открыла дверь на лестницу, спускавшуюся в темноту. Щелчок выключателя рядом со мной оживил старомодные бра, освещая путь. От холодного воздуха изо рта шел пар, а дрожь только усиливала тревогу, когда я спускалась по холодной каменной лестнице.
Вниз.
Вниз.
Пока внизу не открылся темный коридор, тянувшийся в разные направления. Я включила свет, осветив длинный участок слева от себя, и стала ждать. Прислушиваться. Тревога сдавила легкие, и я тяжело задышала через нос. Не выпуская из рук нож, я обхватила себя руками, чтобы не замерзнуть.
Тихие стоны донеслись до меня слева, и я двинулась туда. Дверь в конце коридора была с трещиной. Боже, пожалуйста. Пусть он будет привязан, или что-то в этом роде.
Сглотнув комок в горле, я заглянула внутрь. Стоны становились все громче. С колотящимся сердцем я приоткрыла дверь пошире.
В другом конце комнаты на стальном смотровом столе лежал Анджело. У него отсутствовали руки, а их места были прижжены, демонстрируя лишь обожжённые обрубки.
Вдохнув и выдохнув, я подошла ближе, и мои глаза впились в лежащее передо мной месиво. Я уловила кое-что из этого краем глаза, но мой взгляд остановился на ожерелье, залитом кровью, на его горле. Дрожащей рукой я потянулась к нему, сжимая в ладони, и он с криком повернулся ко мне. Я задохнулась от ужаса, его тело в панике извивалось, и я рывком руки сорвала с него ожерелье.
По его вискам стекала кровь из выколотых глаз. Я опустила взгляд ниже, в сторону бойни, на которую я избегала смотреть прямо. Его живот был разрезан, внутренности вываливались наружу. Повсюду кровь. Его тело извивалось на поверхности, он открыл рот и издал стон, и я заметила отрезанный язык, все еще сочащийся кровью, которую он сплюнул, когда отвернулся, чтобы откашляться.
Холодок пробежал по моему телу. Я упала на колени, нож с грохотом ударился о бетонный пол. Кислота ударила мне в горло, обожгла нос и вылилась на пол, расплескавшись по поверхности. Стоны Анджело переросли в панический вой. Рядом со мной на полу валялся кусок его кишок, и кислота снова поднялась по моему горлу, пока я размахивала руками, в попытке остаться в вертикальном положении.
Меня прошиб холодный пот, голова закружилась, и я отвернулась от него. Сжимая в руке ожерелье, я поднялась на ноги, и тут на меня обрушилась волна головокружения, снова повалив меня на колени.
Это было слишком. Слишком, блять, много.
Прижав руки к ушам, чтобы не слышать его стонов, я, спотыкаясь, направилась к двери и, выйдя из комнаты, прижалась к стене, каждый мускул дрожал от страха и отвращения. Не столько из-за того, что Деврик наказал его. Я даже не хотела представлять, как выглядела для него эта сцена, когда он увидел, как Анджело нападает на меня, но мне нужно было это сделать. Мне нужно было заставить себя представить, что могло заставить человека проявить такую жестокость. Моя голова переборола шок и вызвала в памяти ужасные вещи, которые Анджело обещал сделать со мной. Перерезать мне горло. Разрезать меня на части, чтобы он мог легко вынести меня из квартиры. Да. Все эти вещи он обещал сделать. И сделал бы.