— У вас нет никаких доказательств этого, — заявил Председатель. — Мы понятия не имеем, что сгорело в том пожаре.
— У меня есть документы. Все, — сказала Лилия рядом со мной, ее пальцы обвились вокруг прутьев клетки. — На карте памяти, который вы конфисковали. Они были переданы мне профессором Гилкрист. Она служила секретарем и вводила данные в исследование. Пятнадцатое января — это дата, когда Дэрроуз отметил изменения в прививках. Вы должны найти его записи там.
Мой маленький наглый мотылек. Я сдержал улыбку, глядя, как она обращается к этим влиятельным людям, словно готова броситься прямо в пламя. Конечно, сначала ей придется пройти через меня.
Один из стоящих рядом Воронов передал, как я понял, конфискованную карту помощнику председателя. Тот, в свою очередь, передал его другому человеку, сидевшему через два кресла от него, который, как я догадался, был доктором Фаустеном, и сказал:
— Будьте добры, проверьте записи от пятнадцатого января.
Другой Ворон поставил перед доктором Фаустеном ноутбук. Минуты прошли в мучительной тишине, пока он, казалось, пролистывал записи.
Я молился, чтобы они были в правильном порядке. Зная дотошность Гилкрист, я подозревал, что так оно и есть.
— Мне очень жаль, — прошептала Лилия рядом со мной.
Как же мне хотелось взять ее за руку, заверить, что все будет хорошо. Возможно, в любом другом зале суда доказательства были бы на высоте, но я противостоял не только подозрениям и сомнениям. Я противостоял коррупции, политике и фаворитизму, и не было никакой гарантии, что факты покажутся им достаточно убедительными, чтобы пощадить Лилию.
В голове мелькали мысли о другом решении, о том, как спасти ее жизнь, потому что ни за что на свете нельзя было допустить, чтобы ее убили при мне. Я сожгу весь этот чертов проект и уйду с улыбкой. К черту последствия.
Прошла еще минута, и доктор Фаустен откинулся в кресле.
— Обвиняемый прав — записи от пятнадцатого января показывают, что образцы были отмечены как обесцвеченные и, возможно, зараженные. Дэрроуз действительно делал инъекции. Похоже, что доктор Уоррен Брамвелл попытался представить отчет, который был отклонен бывшим председателем Лоуэнштейном. — Предшественник Уинтропа, который был очень близок к Липпинкотту. Именно он ходатайствовал о назначении Липпинкотта на должность проректора. — Липпинкотт был отмечен как подозреваемый в отчете Брамвелла.
— Мы проведем дальнейшее расследование, чтобы защитить имя Брамвелла, — сказал помощник председателя. — Что касается мисс Веспертин, то мы находимся в довольно затруднительном положении. Ее осведомленность о нашей организации представляет собой угрозу безопасности и анонимности, которые мы поддерживали на протяжении веков. Как вы знаете, в прошлом это приводило к немедленной казни.
— Я предлагаю принять ее в члены, — сказал я без колебаний. — За то время, что она работает в моей лаборатории, мисс Веспертин внесла довольно значительный вклад в стабильность токсина Ноктисомы.
— И в чем же заключается этот вклад? — спросил председатель Уинтроп с сомнением.
— Я не имею права говорить. — Я перевел взгляд на Лилию и обратно. — Исследование принадлежит ей.
Председатель Уинтроп постучал пальцем по полированному дереву скамьи.
— Нельзя стать Вороном, не получив должной оценки.
Я был слишком хорошо осведомлен об их оценке. Инициация. Миссии, которые я должен был выполнить, чтобы доказать свою преданность. Каждый член этой комнаты пострадал от рук старейшин.
— Я предлагаю свое личное одобрение.
Это гарантировало, что в случае ее ошибки расплачиваться будем мы оба. Даже отцы не одобряли лично своих сыновей, опасаясь последствий. Они должны были знать, сколько я готов поставить на карту ради нее.
— Вы знаете о последствиях. — В словах председателя чувствовалось удовлетворение.
— Да, — уверенно ответил я.
— Мисс Веспертин. — Председатель скрестил руки перед собой. — Вы хотите стать членом Воронов? Быть принятой в наше общество, подчиняться нашим правилам и носить нашу эмблему?
Она опустила взгляд, словно обдумывая вопрос. Как будто обдумывая этот гребаный вопрос?
Какого хрена?
Альтернативой был уютный вечный сон.
Когда она снова подняла взгляд, каждый мускул в моем теле напрягся, не зная, что, черт возьми, скажет эта непредсказуемая девушка.
— Я хочу, чтобы мою стипендию восстановили. Все четыре года и степень магистра. И я хочу получить дом моего детства. Полностью оплаченный.
Дерзкая маленькая соплячка.
И снова мне пришлось скрывать улыбку, которая так и норовила вырваться наружу, и гордость, которая, черт побери, чуть было не выплеснулась из меня.
— А-а-а, и я чувствую себя смелой, обращаясь с подобными просьбами, исходя из значимости моего вклада. Доказано, что он поддерживает действие токсина, обеспечивая его успех. — Она нервничала, руки тряслись, но в то же время была удивительно смелой.
— Вы согласны с этим утверждением, доктор Брамвелл? — спросил председатель Уинтроп, возвращая мое внимание к Воронам.
— Согласен. К концу недели я представлю отчет с предварительными результатами внутри живого организма. Уверяю вас, они будут весьма благоприятными.
— Тогда мы проведем голосование по вопросу о принятии мисс Лилии Веспертин в члены Общества Семи Воронов с предоставлением условий, о которых она так нагло просит.
Все могло сложиться по-разному. До нее в обществе была только одна женщина — безжалостная, с гораздо большим состоянием, чем у Лилии. Они могли легко сказать ей, чтобы она пошла на хрен, убить ее и попытаться заставить меня рассказать о том, что я нашел черный камень. Конечно, в этом случае им пришлось бы меня пытать. Я бы ни за что не отдал им то, что они хотели, если бы они посмели хоть пальцем тронуть ее. Я бы унес эту информацию в могилу, пообещав, что мы с Лилией воссоединимся в загробном мире.
Каждый из Воронов снял значки с мантий.
Сердце бешено колотилось в груди, ударяясь о кости. Я знал каждое лицо за каждой маской, и я выслежу каждого из них, начиная с Уинтропа. Я бы начал собирать коллекцию содранной кожи и отрезанных языков, если бы они осмелились вынести смертный приговор прямо сейчас.
Один за другим каждый из Воронов положил свои значки на стол.
Все они были золотыми.
ГЛАВА 67
ЛИЛИЯ
В животе у меня заурчало, когда клеймо с тошнотворным шипением вдавилось в кожу. Ощущения были похожи на раскаленные ножи, глубоко вонзившиеся в мою плоть, и моя рука задрожала, когда Деврик взял ее в свою, пристально глядя на меня.
Впившись ногтями в его ладонь, я тихо вскрикнула от боли, когда обжигающий жар пробрал меня до костей.
Он послал клеймящему меня человеку убийственный взгляд, и он отпустил раскаленный металл, оставив после себя невыносимую боль, от которой у меня закружилась голова.
— Посмотри на меня, Лилия. Все кончено. Все кончено. — Деврик откинул волосы с моего лица, которое, должно быть, в этот момент было белым как снег.
Я подавила позыв к рвоте, когда мужчина, стоящий передо мной, одернул мою рубашку на место, прикрыв отметину, которую он только что выжег у меня под ключицей.
— Дело сделано, — сказал один из мужчин в маске, его голос был ровным. — Приняв нашу клятву и заклеймив свою плоть, вы стали членом Общества Семи Воронов. Добро пожаловать, мисс Веспертин.
Окружающие Вороны захлопали, а я тяжело дышала через нос, стараясь не потерять сознание. Я понятия не имела, что все это значит, на что я согласилась, но догадывалась, что несогласие с их членством привело бы к смерти. Не то чтобы я могла разглядеть их лица за масками, но мне показалось, что эти люди не шутили.
Особенно дикий блеск загорелся в глазах Деврика, когда он поднял меня на ноги, которые поначалу казались неустойчивыми. Колени зашатались, и от прилива кислоты к горлу я тяжело сглотнула, отчаянно пытаясь не заблевать весь кафель внизу. Один из людей в масках подошел ко мне и протянул мою аккуратно сложенную маску и мантию.